Июле

Из смурного леса вышел на поляну.
Белые берёзы, синь, да - тишина.
Лишь в соседнем яре стонет зной в бурьяне,
здесь гуляет дева, красная княжна.

В ягодках – кокошник. Каблучки – подковки.
Белыми руками рассыпает жар.
Надевай-ка, милый, свежие обновки,
выходи-ка, милый, в поле, там, где жал.

Здесь стальные жала буря разбросала.
Повтыкала жала в чёрный лоб земли.
Угольки пожара после красна шара,
после славной бойни в поле расцвели.

Птичка-пересмешник, тонкий голосок,
расскажи...

Остыли угли ночного костра.
По пеплу стучит редкий дождь.
И ветреной белой полоской утра
втыкается в поле нож.

Он режет овражек и косогор
краюхой напополам,
и сумрак уходит, словно вор,
с мешком полуночных драм.

И снова чинит судьба забор,
гнилой, наперекосяк,
и снова бегу я во весь опор,
весёлых ветров босяк.

Врывайся в мир, улыбайся, пой.
Пусть счастия – ни на грош.
Пока ты поёшь – ты ещё живой,
в зелёные поля идёшь.

Зелёные поля распахнулись вмиг,
с зелёных листов...

Только во сне
приходят иные миры,
в мерцании сиреневых слов,
в блистании серебряных знаков.

Только во сне – в степях расцветают маки,
только во сне
пылают в лугах костры.

Только во снах – любовь, словно пламя,
мечта – словно ветер,
только в глубоких снах.

Мир – светел. Смерть – пепел.
Души – сильной - вольный взмах.

Только во снах – скалы тебя обнимают,
гладят ласково,
вмиг открывают тропы.

Чёрные пещеры пасти свои разевают,
как триглодиты,
и...

И вот он сделался
почтенным старикашкой.
Уселся с удочкой на белый
бережок,
и умиляться стал стрекозкам,
и с букашкой
повёл надтреснутый, как чашка,
монолог.

Ах, славная. Зачем тебе нектар?
Вот, погляди,
как стал я болен, стар.
И ты состаришься,
вертлявая букашка,
и жизнь закончится,
благословенный дар.

Чего ж ты лапками
по палочкам шуршишь?
Молчишь, болезная,
законченно молчишь.
Чего ж ты усиками
пристально вращаешь?
Ан, ни черта-то ты не понимаешь…

И вдруг букашка...

Одиночество бывает разным.
Грусть таит в себе зарок.
Пусть овеян ласковым соблазном
Мой животный, низменный порок.
Не склонив коленей пред святыми,
Зная боль житейски-торных бед,
Женщина с глазами голубыми
Занята, чтоб верить в Божий Свет.

Все зовутся смертными простыми,
На подонков не влияет ум.
Женщина с глазами голубыми
Взбудоражила затишье дум.
Перед ней все люди лишь названья,
Душит нас остервенелый страх.
Для неё нет счастья и страданья,
Потому что время — это прах...

Когда-то в «Пионерке» огневой
Был высмеян болтливый звеньевой.

Тот стих начинался строкою такой:
«Как ныне сбирает звено звеньевой»

Послушал я, как говорит наш Вова.
Он мне того напомнил звеньевого.

Хоть он - ах, как дружно его окружили! –
Скорей председатель совета дружины.

Стишок процитирую снова
Я про того звеньевого:

«…И молвил, стеная и плача:
«Опять у меня неудача!»»

А с Путиным, правда, всё наоборот:
Он сам-то не плачет, а плачет народ!

Внушали нам во время оно...

Освещает фонарь пространство проспекта,

Воры грабят заблудившегося субъекта.

Депрессивный ливень лил седьмой день.

Архив сознания извращает лень.

Чёрный пёс пересекает фронт неизвестной войны.

Вижу в окне мерзкую гримасу луны.


Старуха скончалась в ночной неотложке,

Ханыга предвкушает эротику на журнальной обложке.

Чёрный пёс мученик пут сансары ,

Ранил лапу осколком пивной стеклотары.

Он как и я фаталист - одиночка.

На вираже поджидает его опасная...

В автобусе!
Шоссе в лесу-
Июль во всей красе!
Встречай гостей,
Лети ко мне счастливей всех!
Не кажется-
Вся наша жизнь
По кругу катится-
Вот платьице
Почти ж такое на тебе!

Забыв про всё-
Я жил безгрешен
И навек спасён-
Вдыхал озон
Безумных гроз
Через стекло-
Ты-дверь моя,
И у рассвета птица первая-
Чей голосок
Любви дыханьем принесён!

Пусть вечером,
Когда мы ближе и доверчивей-
От встреченной
Здесь тишины,любившей нас-
Почудится,
Что наконец-то жизнь получится-
И...

Все началось гораздо раньше,
Чем всякий думает сейчас.
Все началось с той самой фальши,
Что исказила Неба Глас.

Тогда гонимый по Египту
Народ нес тяжкое ярмо,
И жрец один по манускрипту
Был предназначен для него.

Он был достойным человеком
В храме близ древних пирамид,
И с детства мыслил о великом,
О том, что вечность охранит.

Им суждено было сойтися
С тем, чтоб людей расшевелить,
С тем, чтобы кровью обагрился
Наш свет, что нужно обновить.

Он был тогда довольно молод,
Но...

В пионерлагерях, насколько я помню,
Был так называемый полдник.

Давали нам булочки и компот.
И что это вдруг я вспомнил вот?

Ведь я давно уж не пионер
(Я давно уже пенсионер).
И нет давно уж СССР.

Верх одержали силы подлые.
Сладко мне воспоминанье о полднике!
3 июль 2010 г.