Ивы

Я хочу тебе присниться.
Видишь, - ива у реки,
В поле желтом васильки -
Это я, мой нежный Рыцарь.

Я хочу тебе присниться.
Белый домик на горе,
Дверь открыта на заре -
Ждет тебя моя светлица.

Я хочу тебе присниться.
Тихим, чистым родником,
Быстрым горным ручейком
В твоей ночи раствориться.

Осень резко закрыла мольберт,
Многоцветье стирая рукой.
Ива ветви сплетает в мольбе,
Наклонясь над притихшей рекой.

Сбросив под ноги платье-красу,
Беззащитна стоит в наготе.
Лист последний держа на весу,
Захлебнулась в своей немоте.

Гаснет грома ноябрьский раскат,
Индевеет к рассвету трава,
В сером мареве умер закат...
Холод властно вступает в права.

Как жаль, как больно, как обидно
Прожить на свете столько лет
И не прочесть такую книгу
Мне стыдно люди...мочи нет!

Взяв в руки старый переплет
Открыв в нем первую главу
Глаза по строчкам побегут
Я до утра в них утону....

Предстанет пруд у Патриарших
Скамейка, странный диалог
Нечайно пролитое масло..
Трамвая длительный гудок

Балкон, средь мощных пальм зеленых
И прокураторкий вердикт!
Глаза Иешуа Га-Ноцри
"Все люди добрые" - твердит.

И сатана, в людском обличье
И верный...

Дайте орган мне добра,
Покажите мне бобра,
Подарите мне мартышку,
Суньте градусник подмышку,
Посадите в ататуй
У подножия статуй,
У подножия колоссов,
Деревянных, безволосых,
У которых уха два,
Я живой едва-едва…

Балансируя на гране,
В небо въеду я на кране
И харкая в коноплю
Богу ухо залеплю,
Очи тусклые закрою,
Звезды в бороду зарою,
Назову его «Мухтар».
Бог, конечно, очень стар,
Очень ветхий он годами,
Он опутан проводами,
Словно туз на короле
Дремлет тихо на столе...

Луг за околицей,
Травы колючие.
Горестно клонится
Ива плакучая.

Птаха беспечная -
Нежная горлица -
Плачет сердечная
Девица - молится.

Сердце кручинится,
Стынет усталое.
Гаснет лучиною,
Искрою малою.

Ветер порывистый.
Кто ты, разлучница?
Берег обрывистый.
Шаг, чтоб не мучиться.

Ветка обломится
Темно-зеленая.
Листья шелковицы,
Речка студеная.

Последний летний день недолговечен.
Пейзажи августа в багетах дорогих.
Давай по капле выпьем этот вечер -
последний летний вечер на двоих.

Кудрявый клён тряхнёт листвою новой,
раскрашенной осеннею порой…
А над углями вьётся дух сосновый,
смолистый дым над влажною корой.

Пока тепло - пройдёмся по лужайке,
где мягкий мох не сохранит следов,
где дремлет ива в полинявшей майке
над гладью ряской скованных прудов.

Ещё не отпарил июльский полдень,
уж август яблоки сложил в мешок...

Пух тополиный – в небо вихрем.
Ветвями землю гладит ива.
Трава, со стоном сладко-тихим,
Струится мягко, шаловливо.

Танцует хмель вакханкой юной,
Хвостом павлина машут тучи,
Прибой лобзает жадно дюну,
Свистит песок, срываясь с кручи.

Волна с коварством дикой кошки
Крадет расставленные сети.
От счастья захмелев немножко,
Гуляет ветер, вольный ветер.

Бездомность. Бездонность порыва.
В осенних мерцаньях луна
И старая, мощная ива
Плывёт к поднебесью одна.

О, чистое звёздное небо,
О, ветер, ласкающий мглу—
Развейте мои сожаленья,
Я в искренность вашу войду!

Темнеет в изгибах дорога,
Непрошенный путник спешит,
Судьба оббивает пороги,
В надежде, меж каменных плит.

Базальтовой гранью отрезан,
Мир лунного света и тьмы,
Но мягкие тени играют,
Слетаясь у гладкой стены.

Дома нахлобучили шапки –
Под крышами зыбкость жилья...

Ах, как мне жаль стихи Светлова,
Их красоту и чистоту,
Что потрясают меня снова
И поднимают в высоту.

Ну кто его теперь читает,
Кому нужны его стихи,
А я листаю и листаю
Странички, что мне так близки.

..."Не везде река широка-
Перейди меня тихо вброд.
Там на маленьком берегу,
Где закат над плавучей ивой,
Я остатки снов берегу,
Чтобы сделать тебя счастливой."..

"Юности своей я не отверг,
Нравится мне снова все, что делаю.
Словно после дождичка в четверг
Расцвели сады...

Действующие лица:
Партизаны.
Фашисты.
Полицаи.
Разведчик.
Предатель.
Дух хозяина болота.

Действие первое.
Картина первая.

(Поздняя осень. Партизанский лагерь)

Иван:
Шумит суровый брянский лес.
Вот и обрезан мой обрез,
Патрон последний вставлен в дуло.

Радист:
Кажись, фашисты взяли Тулу
И (точка, два тире) Житомир.

Фельдшер:
Начштаба в страшных муках помер,
И остальные тоже мрут.

Политрук (пленному немцу):
Дас ист фашистишен капут
Унд коммунистишен гешлоссен,
Их...