Ивана купала

Девочка плакала слезами ночи:
жемчужинами.
Девочке было холодно очень:
ты нужен мне...
Грязь вперемешку с густыми дорогами
в ночь легла.
Девочка плакала над иконою:
я ждала.
Дождь, собою, пепельно серым,
бразгами,
переписал на обоях и стенах
истины.
Плакало небо, душу купало
в огненном.
Пламя дождя асфальт рисовало,
золотом.
Светом осенних ночных тротуаров,
инфинити.
денвочка плакала его светлым
именем...

Дай только время мне на разбег -
Ты от меня уже не уйдешь:
Я налечу на тебя, как дождь,
Я закружу тебя, словно снег.

Будешь купаться в моем снегу,
Станешь в ладошки ловить мой дождь,
Пить его будешь за горстью горсть -
Я что захочешь тогда смогу.

Я подхвачу тебя, словно вихрь,
И подниму тебя к небесам,
Стану я весел и стану лих
Так, что себя не узнАю сам.

Так, что меня не узнаешь ты
И распахнешь широко глаза,
Я же начну лишь входить в азарт,
Чтобы к тебе навести мосты...

На тонких запястьях молочной дороги
Станцуют мазурку единороги,
И вырастет клен посреди мостовой, –
Прощаемся, сказка, я вырос с тобой.

В огромной берлоге живет человечек
И кольца плетет для костюмов овечек,
Он смотрит в окно на лазурный прибой, –
Прощаемся, сказка, я вырос с тобой.

На лампу чихал старина-абажур,
Укрывши под юбкой от кошки двух кур,
Она обзывалась на Рябу – рябой,
Прощаемся, сказка, я вырос с тобой.

Плыву над пустыней из меда и воска,
Вдали зеленеет оазис...

Жалею я несчастного калеку,
Жалею я слепых, немых, глухих,
Но их не меньше я еще жалею,
Людей, которым безразличен стих.

Глухой, конечно, хочет снова слышать,
Слепой увидеть этот мир цветной,
Немой сказать любимой как он дышит
Одной лишь ею, ею лишь одной.

А вот глухой к стихам понять не хочет,
Однажды научиться понимать,
Что сердце и клокочет и хохочет,
Что может наступить в любви зима.

Он думает, что это все пустое
И никому не нужное тряпье,
Не хочет знать, он что это...

Родина!
Тихий сад, где у тына алеет смородина,
Родина!
Островок за излучиной быстрой реки,
Родина!
Возле дедовской кузни сухая колодина,
Родина,
По апрелю лазоревые ручейки.

Родина!
Дар судьбы, что дороже и злата и ордена,
Родина!
Две души, две надежды, сращенные встык,
Родина!
Пусть тебя не коснется любая невзгодина.
Родина!
Пусть звучит горделиво священный язвк.

Родина!
Ты опорой судьбы и души на добро дана.
Родина!
Кто остался без Родины – жалок, убог...
Родина!
Я в...

Стоял сентябрь. На рынке в Коктебеле
Ходила, не спеша среди рядов…
Вдруг слышу, сзади люди зашумели...
И обернулась я на звуки голосов.

В свободном легком разноцветном платье
И с мокрой от купанья головой
Шла Полищук с приветливой улыбкой.
Шла с моря через рыночек домой.

Наперебой торговцы овощи и фрукты
Ей предлагали: «Люб! Ну, у меня возьми!»
Её любили и встречали так радушно!
Она была своя. Была одна из них.

Я не смотрела, что она купила.
Случайно встретила ее уставший...

В Таганроге дворы замело.
Время черных ветвей и печали.
Я купил бы тебе помело.
Мы бы вместе с тобой полетали.

Я б тебя ревновал к помелу.
(слишком близко к священному месту)
И хотел бы войти в твою мглу,
Что пока для меня неизвестна.

Если Ведьмой родилась, живи,
Той, какая ты есть, Дьяволицей,
Серым дымом над миром плыви,
Белым облачком, звездочкой, птицей...

Все покинули халупы,
Устремились за богатством…
Под ногами кровь и трупы,
А глаза блестят злорадством.

Зависть душу истязает,
Путь прокладывает жадность,
Всё духовное сметает
Человеческая стадность.

В шалаше – уже немодно,
Про любовь затёрты фразы…
Ставят в замках благородно
Золотые унитазы.

В головах жратва и шмотки…
Сыто жить – не значит дольше!
Но орут стальные глотки:
Больше, больше, больше, больше!

На добро и на прощенье
Устанавливают таксы,
Жадность дарит...

Двоюродные братья за столом,
Один из них приехал из Израиля,
Общались, вспоминая о былом,
«И так далее, и так далее, и так далее»…

Я - русофил, с заметной сединой,
Терзался мыслью, предвкушая главное -
Ответ(!), который даст(?) полуродной,
«И так далее, и так далее, и так далее»…

Полу еврей - мой брат, – полу еврей!
Пять лет уже, как подданный Израиля,
По Батюшке - ментальный прохиндей,
«И так далее, и так далее, и так далее»…

Мамам – Фетисовы, - из мест
Смоленских, до...

Люблю читать про проституток
И сутенеров-подлецов...
Все очень живо, очень круто...
А что еще, в конце концов,
Возможно требовать от книги,
Что за бесценок ты купил...
Какие острые интриги,
С участьем женщин и громил...

Люблю читать я про бордели
И проституток мастерство,
Когда жена моя в постели,
Но не желает ничего.