Иван родства не помнящий

Божественный путь любви -
Царство небесных призваний.
К ним сколько людей не зови,
Не слышат своих дарований.



Любовь зовет к небесам,
Божественному порядку.
А они верны земным местам
И материальному достатку.





Земные законы для всех,
Безличны и бездуховны.
Но лицу нужен яркий свет,
Не земной, верховный.





Любое лицо неповторимо,
Превосходит законы масс.
Общей меркой неизмеримо,
Оно одно слышит божий глас.






Личное призванье уникально...

Я помню руки бабушки моей
И клетчатый платок огромный,
В него, закутанную до бровей,
Она меня сажала в санки ровно.

И по лыжне, где красные флажки,
Везла меня по лесу в город к маме,
Так тащат свою ношу бурлаки,
Обвязанные вечными тесьмами.

Не страшно с ней мне было жить в лесу,
Мне бабушка - защита и опора,
Я стойкость эту через жизнь несу,
И на душе глухого нет запора.

Спина ее не гнулась никогда,
Пережила войну, разруху, голод,
На лоб морщин ложилась борозда,
Но голос ее...

Ностальгия - серая страна!
В ней больные дни, слова хромые.
Захлестнула мутная волна,
Старой раной ноет ностальгия.

Мостовые мокнут под дождем,
Городок простудою измучен,
Он как я свою надежду ждет,
Солнышко, что выглянет из тучи.

Нас двоих заполонила хворь,
Мы грустим о яркости весенней,
Зная про твое с весной родство,
Ждем зеленоглазое спасенье!

Человек всё делает оружием,
Даже веры пыл в своих Богов.
Во всём видит он, себе лишь нужное,
И за это, жизнь отдать готов.

Из учений и идей цитаты,
Выбирая близкие ему.
Упрощает так, чтобы понятны,
Они были слабому уму.

Но не всё, что просто — гениально,
Не всегда вернее путь прямой.
Нам быть может ближе кто-то дальний,
Чем все те, кого зовём роднёй.

Может даже стать родство оружием:
От родных — удар вдвойне больней.
Бьют сильнее плети равнодушием,
В мире часто так, родных...

Раздавленный смех, в плену неудач
И спиртом привычно,разбавленный плачь
Здесь за все дадут цену,ты только назначь
Где спорить слезам,с хмельною слезой
И что было эхом,то стало грозой
И что было искрой,то стало звездой
И если ты правду как и я осознал
И стало так больно и горько
И в сердце залили жидкий металл
Поплачь же братишка,пока этот мир не достал
Пока ты живешь еще веря,в свой идеал...
Не стать мудрецом...простому глупцу
И что им не к месту...ему все к лицу...
И за грехи небо...

Повернётся волк телом всем,
А во взгляде горит огонь.
В рыке злобном: - «Порву и съем,
Отойди и меня не тронь!»

Вольный зверь он и нравом дик,
Но не бестия — он живой.
Быть свиреп — его должен рык,
Хищник он, его жизнь — разбой!

В стае хищной нельзя быть добрым,
Слабых жрут в ней, в голодный год.
Нет родства в ней и выжить чтобы,
Брата слабого, брат порвёт.

Волк есть волк — его сущность в этом,
Он лишь зверь — не слуга Злых Сил.
И ни Тьмой он живёт, ни Светом,
Всегда хищник...

Во мне всегда живёт любовь к Москве
К её одновременной сложности и удивительной простоте,
К её, в пределах Садового Кольца и кое-где ещё
Совершенно восхитительной, даже божественной красоте,
К тому, как каждый из приезжих недавно
И приезжих давно москвичей
Здесь упрямо стремится к своей заветной мечте
К девушкам всех сортов, славянской и восточной красоты
Которых мы называем русскими девушками,
И этой неповторимой, звенящей энергии жизни в движенье московских ночей
Я сам Москвич, аж в...

Не подражая, но играя сгустками времен,
Мы жилами друг в друга проросли,
как ветвями невидимого Древа Жизни стали.

Мы душами друг в друга возросли –
явивши Дух один
и как Единое себя познали.

Сквозь наслоения формального родства,
одною кровью – мы сливались,
одною болью и одним восторгом просияли.

Нет расстояний, Ты – во мне!
Твоя улыбка долго растекается по сердцу,
утренним солнцем зажигая радость,
огням моим поникнуть не дает.

В Твоей руке – всегда моя рука,
И свет...

Я вернулся, родная…
Слезает слеза
по небритой щеке осторожно.
Столько Бога у дочери в звонких глазах…
И сердиться на жизнь невозможно.

Есть места,
где нас красят в затравленный цвет.
Где нас кормят стеклом, не возморщась.
Но есть тысяча храмов на тысячу бед.
И сердиться на жизнь
невозможно…

Время свернуто в яркий ребристый рулон.
Вновь толпа рот слюнявит и злится:
“Пусть не ширится тут
неуемным крылом!..
Пусть не бьет шквальной правдой
нам в лица!..”

Флаг вам в...

На тёмной глади селфи облаков
лежат под плоскодонкой рыбаков
в багровой декорации заката.
И можно бы надумать кучу слов,
и подсчитать словесности улов,
но ты со мной – и большего не надо.
К чему пейзаж запутывать в строку,
когда вот-вот и станет ровно восемь,
когда понятно даже дураку,
что вслед за летом точно будет осень,
что жизнь и смерть в родстве между собой,
что есть Париж, Донецк, Сахара, Анды,
что снова нам вести незримый бой
с комариком в периметре веранды,
что филин...