Иван купала

Купит, новый веер, подарит милой, пусть,
унылый, злой, зато свой, напоёт, песню,
(без голоса), о вороне, пусть летит, машет
крыльями, печаль уносит, косит сено, мужик,
в поле, а он, носит себя милого, из угла в
угол, ситом, сеет мысли, никому не нужные,
утюжит, свою голову, словом, нет улова,
тина, ряска, головастики, валом, логово
вздора, нет забора, тына,
- Ух ты, скотина, -скажет, она ему,- иди, паши
землю, сей зёрна, урожая жди и не тужи.

Купите мне в двадцатый век билет,
Я с удовольствием вернусь обратно,
Там золотки копили от конфет,
Все было интересно и понятно...

Там пахло теплым хлебом с молоком,
И небо было выше и синее,
Велосипед с трезвонящим звонком,
И детской дружбы не было сильнее...

Там первая любовь в девятом классе,
РОскошный бант и синие глаза,
Три самых главных слова в этой сказке
Мне не хватило смелости сказать...

Настал суетный двадцать первый век,
И я не молод, как когда-то...

Жил да был Иван Иваныч,
очень добрый стариканыч.
Самоваром его звали
чаепитцем все знавали.
Лет пятидесяти он,
и здоров как чемпион.
Он всегда давал советы,
слал при случае приветы
всем знакомым, близким, дальним,
вот таким он слыл банальным.
Любил звать к себе на чай,
первых встречных невзначай.
Все в селе его любили:
с утра до ночи хвалили.
А тем временем с небес,
злился очень страшный бес:
«Это ж надо, один он
не пьет водку, самогон,
только лишь чаи гоняет,
мне губить души...

Устала работать, хочу отдыхать,
На пляже понежиться, дольше поспать,
Роман закрутить, познакомившись в баре,
Составив, возможно, красивую пару...
Нарядов шикарных мне надо купить
(Хотелось достойного всё ж соблазнить).
А где же мне денег на шик этот взять?
Петрович, придется наверно пахать...

Я в нежности твоей купаюсь, словно в море.
Ласкающие руки, словно волны,
Омывают грусть мою.
Пока ещё мы мало были вместе, мало спорим,
Тебя ещё по капле, по песчинке узнаю.
Не знаю, кто ты есть, какой ты,
Что любишь, что не любишь,
Чем ты жил прошедшие года.
Какой ты в радости. каким бываешь в горе.
Когда в твой дом приходит неожиданно беда.
Я столько раз по жизни ошибалась,
И неизбежность принимала за любовь.
Среди обмана, лжи, слащавости терялась,
И не хочу я ошибиться вновь...

Решили, как-то, дураки,
Собравшись вместе у реки,
Избрать, кого-то, королём,
Коль есть своя страна.
Быть процветанию при нём,
Не так страшна война!
Король страну объединит,
Свой будет герб и флаг.
Всем гордо заявить -- у них,
Есть свой король-дурак!

Так на Ивана-дурака
Пал выбор дураков.
Решили, что наверняка,
Монархом стать готов.

Избраннику бы -- на печи
Валяться день-деньской.
Тут – нате!Головная боль!
Нет -- лопать калачи.

«Страной...

О, этот вечный Иванов!
Как наглый демон вездесущий.
И с ним, естественно, - Петров,
Его приятель самый лучший.

Они бывают даже там,
Где не способен выжить вирус.
Они пример извечный нам,
Хотя чадят, как старый примус.

Им суждено пролезть везде,
Проникнуть в тайны мирозданья.
Они явились мне во сне
И принесли такое знанье:

Не имя красит человека,
Скорей, совсем наоборот.
Так повелось мой друг от века,
Что дел у них невпроворот.

И вот спешат все Ивановы,
И все Петровы им...

Всей пятёрке героев слава!
Твердохлебову, Балашёву,
Косьмину, Васе Веселову
И Ивану Кувину слава!

Подготовив участок прорыва,
И удерживая плацдарм
Вся пятёрка сапёров сложила
Свои головы. Слава вам!

Наш алатырец- Ваня Кувин.
О тебе будем помнить всегда,
Как ты славно бился тогда
У Днепра, верный Родине воин!
-
Сергей Прилуцкий, Алатырь, 2013

А на печи Иван-Дурак пол жизни прожил.
А на печи какая благодать!
И лишь потом он что-то подытожил,
Воскликнул громко что-то там про мать.

Собрался быстро он, куда-то удалился,
С тех пор ни слуху и ни духу от него.
Как будто он сквозь землю провалился,
Видать, судьба. Знать, сверху суждено.

Сейчас он, может, подвиг совершает.
А, может, на принцессе он женат
И царством потихоньку управляет.
И жизнью он своею очень рад.

Кто проживает жизнь свою всегда в печалях,
В тоске и грусти...

Опускается солнечный луч,
вбирая по пути Земли цветенье.
И выбираясь из постели туч,
касается Земли он, без смущенья!

Он ласково ей шепчет: «Ну, проснись,
тебя согрею нежно я дыханьем.
Ко мне, родная, повернись,
звезд, осторожно, сбрось мерцанье.

Ночь уж прошла, встречай рассвет,
почувствуй трепетность касанья.
Любви дороже в мире нет,
прими её очарованье».

Вернулись звезды молча в ночь,
и тает нежное сиянье.
Мгла чернобуркой мчится прочь,
росой умывши...