Иуда

Душа святого и поэта,
Обречена на одиночества.
Мешая светом здесь, за это.
Она отвергнута от общества.

Сын Бога тоже был поэтом,
Хотел Он сделать мир светлей.
Но это было под запретом,
Законом жадности людей.

За серебро монет когда-то.
Иудой предан был Поэт.
И с тех времён за святость платой,
Душе распятие и крест.

Поэтом нужно уродиться,
Не научить писать стихов.
Душе полёт и крылья птицам,
Даются свыше от Богов.

Среди страстей людских кипений,
Вне всех сообществ и...

А дальше, как? Опять, в ночи,
былая тема…- Злым вопросом…
Понятно дело…- Хоть кричи…-
А толку?..- Явно, снова, с носом,
останешься, в кромешной тьме…-
Да под амбиции ближайших…-
Заткнулся дабы!..- Не в тюрьме,
живём, по факту… Но, тишайших,
вполне хватает, среди нас…-
Вернее, среди всех…- Укладом,
по быту…- Ну, а ночь, подчас,
становится, по сути – адом…-
Для этих ли?.. Или для тех?..-
С учётом разницы мышлений…-
Одним – утехи, павши в грех…-
Другим – грехи, в час откровений…-
И...

Н′екто мнят, что правят миром
Землю всю своей сочт′я.
Кто всуе вдруг возомнили
Властью вечной лишь себя.

Страх пред ними веет в мире,
От фамилий их дрожат.
Только счастья нету с ними,
Тащат всех дорогой в ад.

Рокфелл′юки*, ротшильд′юки*,
С ними прочих алчных тьма,
Сворой злобной, как крыс′юки,
Мир грызут, сошли с ума.

Скрунж мультяшный нервно курит,
Их деяньям не чета.
К людям ненависть их крутит,
Души принял Сатана.

Мнят, они лишь всем владеют.
А на рожи-то погл′ядь...

Сегодня самый скорбный день,
Умер на кресте Иисус, за грехи
людей.
Иуды его распяли на кресте
И веселились, что Христос не
будет править на земле.

А они будут в грехах проживать,
Иисус Христос им, не будет мешать.
Но не ведали они, что воскреснет
Иисус
И кто его распял, камнем ляжет на
них груз.

Народ в него поверил, избирая
Его, в который раз, на пост главы.
А он вот, алчным тварям потакая,
Идёт, с поклоном, возложить цветы
Тому, кто предал память ленинградцев,
Своею либеральной болтовнёй,
Кто, прикрываясь громким словом "гласность",
Сдал Ленинград бандитам на разбой.

Кто жаждал вновь империю построить,
Чтоб слышен стал французских булок хруст…
Из Ленинграда – Города-героя,
Смог выжать лишь бандитский Петербург.
А после, сам скорей слинял оттуда,
Спасти пытаясь шкуру...