Исповедь актера

Звонок. Начало, шум весь умолкает
И сцена вновь Живет Душой.
Поднялся занавес и взгляды так сверкают,
Все ожидают Чуда, сценою Живой!

Мечты, Надежды, мысли невпопад,
Уходят вдаль и Сердце замирает.
Аплодисменты - зритель дружный лад,
Тебя с Любовью и Душой встречает.


Пора, начало - Сердца слышен звон
И ты выходишь светом освещенный.
С восторгом замирает зал,
Аплодисменты разом умолкают.

О сколько раз на сцене воскрешал,
Где Жизнь идет Мгновенья проживая.
Душою раскрываешь...

Не первый я и не последний,
Других не выше и не ниже.
Не из богатых и не бедный,
Живу уютом своей ниши.

Не во главе, не позади,
И не на острии событий.
Не с краю и не впереди,
Я зауряден — я обычный.

Я по течению — не против,
И не ищу больших чинов.
И ни добра во мне, ни злости,
Всегда я уступить готов.

Я сер — и это не скрываю,
В толпе согрет других теплом.
Ведь в центре в ней я, а не с краю,
Она со всех сторон — щитом.

Не первый я и не последний,
Я мал — частичка серых...

Моя Украина сумела прижать,
Нет перспективы, пора уезжать.
Вон в зарубежье дальнем и ближнем,
Стали на Родине просто мы лишни.

Пахать за кордоном не сладкий вам мёд,
Кто не был близко там, тот не поймёт.
Дети на чужбине успели взрослеть,
Ради них и двинул, надо успеть.

Подняться, состояться так как мечтал,
Не добился, здоровье лишь надорвал.
Тяжко трудился и все пережил,
Чудом свалился, соломку подстелил.

Теперь не подняться подбито крыло,
Несчастный случай, но как повезло...

Ко мне явился как-то джинн,
И рассказал, что в тот кувшин

Он и не думал залезать, но там была япона мать
И как то джинна уболтала жилище в ипотеку взять…

Его на дочери женила,
Потом имущество делила,

Ну а пока шел суд да дело,
Процентов тонна накипела..

И от всего его добра
Осталась горстка серебра.

Но где-то надо даже джинну жить,
Вот и пришлось кувшин купить.

Но для начала всё же джинну его пришлось освободить,
От содержимого, да, тезки, что продавец в него залить...

Владимир Шебзухов

Памяти Майи Плисецкой*


Взгрустнула, как-то, балерина…
Всеми любимая Звезда,
Блестящим танцем, как всегда,
Весь зал сегодня покорила!

Но грусть в раздумье не случайна,
Хоть и устала от похвал.
«В театре – молвила печально –
Специалистов – полный зал!

Не проходили взглядом мимо –
Как выдала СЕГОДНЯ прима
Своё очередное "ПА"!
Знать, свой азарт на них напал…

По мне, желательно, чтоб зритель,
Чего-то нового любитель,
Придя впервые на спектакль,
Где не...

Сменил регистр режиссер
Он изменил свой же сценарий
И над артистами простер
Новый сюжет и свои длани

Как флюгера покорны ветру
Так люди внемлют режиссеру
Они подвластны чудо мэтру
Они хоть люди, но актеры

И они могут, что-то видеть
И в них есть божественное тоже
Ах, как же хочется обидеть
Актеров глупых режиссеру

Бытия обаянье на сцену зовет:
И жить, и спать, и сонным притворяться,
В лихие драмы горько ударяться,
Где жизни ключ со всей душою бьет.

Играть в театре старого актера,
Где им как будто куклой понукают,
И роль себе где каждый выбирает,
С душою отправляясь на гастроли.

В исканье Бога проживая жизнь за жизнью,
И роль за ролью исполняя о себе,
Свободный, словно голубь темно-сизый,
Лишенный истины, но преданный судьбе.

Глаза Вселенной непрестанно наблюдают,
Покуда топчет эту Землю...

Бродячие актеры вечной жизни -
Дети улицы.
Сценарии разыграть задумали, один,
Для жадной публики.

И пьеска древняя, и не горит уже,
А только тлеет.
О круге жизни зрителю твердит,
И смыслом веет.

Билетов в кассе нет, заполнен зал,
Погасли свечи.
На сцене никого, и в зале суета -
Уж вроде вечер…

Вот занавес затрясся, непонятно,
Снова только тени.
Всем стало вдруг ужасно одиноко
В темноте, пред сценой.

Прижались все друг к другу, ждут,
А вдруг измена…
Билеты дорогие...

Любимые актеры, оставайтесь.
Не уходите, не бросайте нас.
Живите, вечно улыбайтесь,
Ведь мы так любим, любим вас.
Мы с вами грезем,
С вами и страдаем,
Мы плачем, улыбаемся, живем,
Мы ненавидим и прощаем,
Вы с нами, собственно, во всем.

Я не актер, но тоже люблю в ночку,
Стихи,
Рассыпать в блюдце, буд-то в раз,
Забыв чудесное мгновенье -
Точку,
Горланить вслух, про яркость чьих-то глаз.

Я и не врач, но скальпеля обрывок,
Терзал не мало толстеньких господ,
Я резал их, читая им отрывок,
Про то...
Как много в мире лживых мод.

Я был таким, кого вы не желали...
Не слышали вы стук моих сердец,
И кем я стал? И кем тогда вы стали?
Я вдруг поэт, и это мой венец.