Исполнение наказа

Клён с рыжей гривы стряхивает пыль
и жадно пьёт дожди с бездонной плошки.
Сентябрь стареет, умеряя пыл,
бросая курам на смех лета крошки.
Он мой, сентябрь, мы любим с ним бродить,
шурша листвы шершавыми сердцами.
Любовь уснула у меня в груди…
А день наполнен красными словцами!
Мой день окрашен в тёплые цвета -
в нём сто оттенков охры, меди, яшмы…

Я без тебя совсем уже не та -
мотив забытой песенки вчерашней.
Я без тебя совсем уже не я.
Осенний дождь, как знак твоей утраты...

Постучал метелями в окна Дед Мороз.
Жизнь укрылась белым одеялом.
По сугробам бархатным кружит глупый пес,
Разбавляя холод теплым паром.

На деревья голые шепчет тишина.
Воробьи сосульки раскачали.
За окном на улице снежная страна
Сочиняет музыку печали.

Я под звуки музыки в исполненье вьюг
Медленно бреду к скупой разлуке.
О тебе задумавшись, сделал лишний крюк
И попал в объятья прежней муки.

Постучал метелями в окна Дед Мороз.
Белым одеялом жизнь укрылась.
За тобою бегаю...

Беру роман я с книжной полки,
Культуры нашей яркий свет,
Зачитанный до самой корки,
Былиной стал прошедших лет,
Прошёл проверку в поколеньях,
Внёс память в кольца на деревьях,
Они хронометры живые,
Дубы из сказки вековые.
Вёл гений Пушкина всех нас,
Формировал сознанье наше,
И с ним мы становились старше,
Из года в год, из класса в класс,
Чтоб либералам2 рассказать,
Чью и почто3 ругаем мать4.

1.Carthago delenda est – Карфаген должен быть разрушен.
2.«Русский либерализм потерпел...

Давно твердят: жизнь - суета сует,
бредёшь по жизни в поисках ответов,
меняет облик свой любой объект,
иные грани обретя под светом.
Но как бы ни был ты умен, узнать предмет,
пути иного нет - спешишь ему вослед.

***
Известна истина, она проста,
звучит в веках, читается с листа -
не сотвори себе кумира,
чтоб в нём одном всё солнце мира
сосредоточием тепла и света было,
а потихоньку, угасая, погубило....

***
Границ не знает чувство, что всех выше,
оно приходит вовсе не...

Самой лучшей - самый первый,
Самый добрый, милый стих...
Мы живем в объятьях веры,
В счастье жизни на двоих...

От любви до расстояния
Нету шага одного...
Исполнения желания-
Мы забудем про него...

Обниму нежнее ветра,
Поцелую я тебя...
Между нами километры,
Но ты рядом, знаю я.

Ты приедешь, улыбнешься
И растает лед в душе...
Вместе с радостью вернешься,
Только знай, я жду уже...

В главе сей вновь еврейские дела -
Про верховодить миром обещанья,
В Авраме удвоенье буквы «а»,
Завет и крайней плоти обрезанье.

Здесь удвоенье в Саре буквы «эр»,
Раз ей рожать в особенном почёте.
Здесь рабства процветанье, например:
За сколько вы ребёнка продаёте?

В баранах, в сиклях? Что у вас за курс?
Для лет своих ребёнок слишком резок.
Вчера прислали, фирменный урус.
А, извините, он уже обрезан?

Продумал Бог кампанию одну,
Похлеще чем перенести столицу.
Ведь прежде чем...

Филистимлянин, Израиля враг,
С набитой ранее физиономией,
Сидел бы тихо при своих делах
В пределах отведённой автономии...

Не выполнил народ священный знак,
Не перебил всех местных при нашествии,
И вот теперь потомкам тех вояк
Расхлёбывай печальные последствия.

(Вот то ли дело бледнолицый брат,
Аборигенов истребил как нацию.
Играет в краснокожих детвора,
А взрослые индейцы в резервации.)

Филистимляне снова на войну
С Израильтянами пошли, как ранее.
Встать в позу Самуил не...

Кудрявая малышка в кружевах,
в глазах твоих не отразилось небо,
но вспыхнет луч, на миг полёт прервав,
щеки коснувшись, что подобна снегу.
Незрима далей моря синева,
но ветер тихий, на губах играя,
тебе нашепчет, в унисон — листва,
ты — как и раньше, ты — почти живая...
Тяжелый мрамор волею творца
стал легче пуха видом, мягче воска,
лик твой, рожденный взмахами резца,
исполнен нежности, лишенный лоска,
влечёт как встарь. Немое торжество
твоей невинности...

Пять - сорок пять. Расстояние, время, калибр?
Странная формула жестких мальчишеских игр.
Гипотенузой несется от сердца к прицелу
Друга спасенная жизнь, под истерзанным телом.

Пять - сорок пять. Не подходят к стрельбе по мишеням.
Послевоенным известно, увы, поколениям.
В цинковых жутких гробах ждут на аэродроме
Взлета, останки ребят, что мечтали о доме.

Пять - сорок пять. Это снайпер, засевший на крыше.
Три запасные обоймы, укрытые в нише.
В пять - сорок пять злой рассвет сухо...

Всех людей отборных из Израиля,
Бишь, партийцев, царь собрал Давид.
Списки составлялись там заранее,
Кто в какой ячейке состоит.

Из того, кто в партактиве числился,
Тридцать тысяч лучших набралось
Активистов с помыслами чистыми,
Сердце чьё на клич отозвалось.

Жизнь полна событьями и вехами,
Не напрасно царь трубил аврал,
Ведь в Иерусалим всё переехало,
А ковчег в Ваале пребывал.

Господу на то смотреть обидно ведь...
На Давида взгляд мой непредвзят -
Лидеру всей нации...