Инь янь ты я

А знаете под тяжестью какою наклонилась ось Земли? -
Тяжестью отсутствия Любви.
Не знают здесь Любви.
Ее же слабые оттенки здесь перемешаны с золой.
Когда же люди приносят друг другу дары -
То из расчета, иль из необходимости,
Еще из страха, но не из Любви.
Всё на весах страстишек Эго измеряется сначала.
Потом украдкой совершается,
Иль нагло-хищнически у жизни вырывается
Право самца – властвовать и разделять.
Искусством здесь - тщеславие называется.
Наукою – господство над естеством...

Не береди и не буди
блаженство внутреннего строя,
знать, чувствам нашим, не вреди...
О..., как сильнА — до мордобоя ( ! ),
любовь, сошедшая с небес...,
пав в пресловутость бытовухи...,
где, к жизни, гаснет интерес,
чрез случаи, увы..., «мокрухи»!
Но ты, с бренчанием языка,
нутром, опасности не чуя...,
всё норовишь мне мять бока
( Наверно, в жажде поцелуя?! )...,
не понимая — ни шиша...,
во диалектике момента...,
когда душа, кайф сна верша,
в ином сюжете..., нег фрагмента...

Сплетает в кОсу жизни нити,
Коварный случай меж собой.
Пройду я рядом, не взыщите,
Так мне назначено судьбой.

В пути приятелем попутчик,
Стать добрым может не всегда.
Иных не знать бы было лучше,
Нам в этой жизни никогда.

Но мы не выбираем судеб,
И тех, кого в них путь пошлёт.
Как Бог решит, так в жизни будет,
В ней наша, нас судьба найдёт.

Из зол двух выбрав то, что мельче,
Иной раз можно прогадать.
Не всё что меньше, весит легче,
Его вес может нас сломать.

Сплетает в...

Ворота в воздухе протают,
Они в иной мир вход — портал.
За ними смысл потеряют,
Все чувства, что здесь испытал.

За ними сладкий мир Забвения,
Есть всё — и нечего желать.
Нет тела — боли нет, старения,
И нет потерь, чтобы страдать.

Быть может это в Рай ворота,
Ведь там — за ними ждёт покой.
А мне глупцу в них неохота,
Прекрасен мир тот, но не мой.

Мне хочется огня желаний,
Без них — на свете жизни нет.
Нет душ без боли и страданий,
Путей, нет без невзгод и бед.

Протают в...

В пустыне красной, в центре самом,
В стране где лето круглый год,
За синим морем-океаном,
В реальность есть, в иную вход.

ИНЫЕ, из него приходят,
Средь нас они, от нас тайком,
Здесь нами всеми хороводят,
Но мы не ведаем о том.

Не знаем целей их прихода,
Не знаем мы, что нужно им.
Ведь всегда будет их природа,
И мыслей ход их, нам чужим.

Они — из чуждой для нас расы,
И им племён Земных не жаль.
У нас и них на всё взгляд разный,
На радость жизни и печаль.

И будут править...

Судьба сплетая жизни нити,
Шлёт встречи на её путях.
Мы к ним бежим среди событий,
Всю жизнь в заботах и делах.

Нам в жизни могут с чем-то встречи,
Менять собою её ход.
Иные — сделав её легче,
Иные — груз даря забот.

Вся жизнь — то встречи, то прощания,
Ёе нить — в ворохе других.
То счастье, то беду — касания,
Подарят нашей нити, их.

Переплелось всё в мире этом,
Не знаем смысла мы путей.
И к встрече с чем-то мчась по свету,
Не знаем, что отыщем в ней.

Судьба сплетая жизни...

В Твоих ладонях слезы мои,
Взгляд Твой читает душу..,
Провидит тернистый мой путь.
Мы замахнулись на теургию новой,
Иной вселенной, где сможем вечной любовью быть.
Мы отдаемся алхимии новой формы,
Пронизанной светом Души.
Мы алхимичим в бессонном огне новый состав Души.
Я воскресаю Фениксом вновь и вновь,
Даже если уже отдана вся кровь,
Ради Тебя, мое Высшее Я,
Муза и Покровительница,
Единой судьбы Водительница – причина Монады моей,
Корень Духа моего.
Ты нужна мне как моя Суть...

Пролог

Я отодвину в сторону черновики,
Не позаимствую строфы,
На белом листе озарения
С душой говоря без сомнения.
Для внешних звуков закрою слух,
Я для одной Тебя лишь тружусь
И вслушиваюсь в Дух.
Я отстраняюсь от себя
И Музы плача печальные
И зрящие насквозь глаза
Возьму в проводники,
Пустыню жизни пересекая.
Не трону названьем мест,
Где судеб наших осталась тень,
И кровью записаны имена…
Но только одно мне ответь,
Царскосельская муза,
Зачем мы приходим сюда разлучаться...

Скажи-ка, Дима ( Сын России! ),
так ты из наших... или нет?
А то — слушки ( Как жанр стихии! )
дают сомнительный ответ...,
где и фамилия..., и имя...,
то: Мендель..., а к нему, Давид,
в иной народности колымя,
рождают смуту: «Он же — жид!»...
Хотя..., признаться..., недалече,
в известно-маленькой стране,
на этот счёт, есть, как бы Вече
( И наяву ( ! ), а не во сне... ),
когда твоё происхождение
определяется ( Зараз! ),
а родословной «отклонение»,
здесь, не набор из общих фраз...

Виденье скрылось гробовое:
Пал на поля и ветра шум.
Поля не тают,лист спокоен,
И я простил всю тяжесть дум.
Когда,в каком воображенье,
Ответьте,други мне,в сомненье,
Я лучшей доли не искал,
Но я не требую похвал.
Когда молитвой упоенья,
Я рисовал свой идеал,
О том,о том ли я мечтал,
В минуту тяжкого волненья?
Или и сил,небес краса,
Мне покорялись небеса?
Иные помнятся мне звуки,
Иная манит нас любовь:
Не страсти гробовые муки,
А то сомнение:вновь,вновь,
Я пережил былые годы...