Инь и янь

Есть и виды иные,
Кроме серых песков и унылой полыни.
Вот и ныне
Грусть нахлынет, обнимет,
И захочется взморья,
а не этой пустыни!
Нет, не иней солёный
чахлых кустиков, зноем спалённых, -
Мне бы сине-зелёной
дельты, той, где рождён я
целовать озарённую крону влюбленно!
Мне б на лёгком куласе,
на неспешном баркасе
В сказку ласковых лотосов
плыть с любимой и плыть.
Мне бы волжских раскатов
и рыбацких рассказов…
И тогда мне коляску
после этой вот сказки
было б легче...

За кругом полярным бескрайнее царство зимы,
Седые снега усыпили застывшую землю,
Тоскливо в тисках ледяной беспросветной тюрьмы,
Лишь вьюга вальсирует, воя злорадно, с метелью.
А вот на экваторе вовсе иная игра,
Здесь солнце с песком поделили глухие владенья,
Сплетаются в танце огня миражи и жара,
Повсюду неся за собою иное забвенье.
И слава Всевышнему я далеко от тех мест,
Где вольно творят беспределы лихие стихии
И с радостью кроткой неся предначертанный крест,
Я помню...

Первые снежинки – выпали из неба.
Белые комочки – вылеплю из стужи.
Будет мне на память – сделанный из снега,
Маленький зайчонок – серенькие уши.

Солнечному свету – длинная дорога.
Будет много света – каждому достанется.
Мне не надо столько – мне совсем немного,
Пусть со мной зайчонок – от зимы останется.

В небо голубое – унесёт нас ветер,
Где уснули звёзды – от ночного танца.
С добрым утром, зайчик – мы одни на свете,
Снег весной растает – только ты останься.

Я тебя в ладонях...

Когда так радостно в объятиях твоих
Я забывал весь мир с его волненьем шумным,
О будущем тогда не думал я. В тот миг
Я полон был тобой да счастием безумным.

Но ты ушла. Один, покинутый тобой,
Я посмотрел кругом в восторге опьяненья,
И сердце в первый раз забилося тоской,
Как бы предчувствием далекого мученья.

Последний поцелуй звучал в моих ушах,
Последние слова носились близко где-то...
Я звал тебя опять, я звал тебя в слезах,
Но ночь была глуха, и не было ответа!

С тех пор я...

И явился Отец к своим отрокам,
И спросили Его они:
"Ты живёшь на вершине за облаком,
Там прекрасны и ночи и дни.
Ну а мы обитаем в страданиях,
В спёртом сумраке... Как же так?!
Почему о своих же созданиях
Не заботишься Ты никак?"
Он сказал: "Несмотря, что так холодно
На вершине, где мой Ковчег,
Я люблю вас и завтра от полудня
Драгоценный пошлю вам снег.
Вот вам нитки. Услышали? Думайте!
Что бы снег уловить могли,
Будет он застилать ваши улицы.
Только, чур, не...

Как страшно быть рабом пустых илюзий
Любить душой и сердцем умирать,
И разума мечта других конфузий
Ждать и надеятся,что вдруг придет она.
Она,пленительная гордость,
Она кусочек счастья бытия,
Она, собой чарующая повесть,
Других она или моя мечта.
Идя путем тернистым и далеким,
Не видя света,пробираясь сквозь лишь мрак,
Судьбой иной зовя себе иного,
И опустившись на колени трудно встать...

Устав от этой скверной,
Я выбираю путь иной,
Пускай для многих он не верный,
Пускай...но путь сей мой.
Я шел вперед ишя спасенье,
На перекрестке встретил свет,
И он в минуту просвящения,
Избавил вдруг меня от бед.
От той тоски,что гложет сердце,
От старых сказок и обид,
И новой жизни воскресенье,
Я начал путь с иных орбит.
Прошел путем в обход канонам правил,
И мой удел идти вперед,
Лишь над собой могу я править,
Лишь для себя я друг-изгой...

Нет, я не горю - догораю,
А вы пришли погреться у моего огня.
Я болен и теперь умираю,
каждый бросил свой камень в меня.


Поверьте, это тяжкая мука,
Когда тебя хоронят сотни раз.
Я выпущенной стрелой из лука
Летел из ваших глаз.

И нету у меня иной судьбы,
И нет надежды и тоски иной -
Выслушивать алчущие мольбы,
Я разрываюсь, чтоб вместить
Всю вашу боль.

Но я не жалуюсь и не ропщу.
И всё громче канонада
По врачевателю вашему, по врачу.
Вы не тревожьтесь, я стерплю, так...

Тонкое лицо императрицы,
золотая роза на груди,
брови как встревоженные птицы
крыльями взмахнули впереди,
и мелькают то леса, то скалы,
и встают из полуночной тьмы
Соловки, лубянские подвалы,
ледяные склепы Колымы,
бьются кони, плачут чьи-то дети,
тени, тени рвутся наяву,
офицеров, сваленных в подклети,
девушек, распластанных во рву,
рвется прах с заброшенных погостов,
комом к горлу подступает прах,
ледяная лапа холокоста
на Ее заснеженных полях,

но летит!
летит по белу свету...

У подножья крутой горы
вороной остановит бег,
плечи скал как мечи остры,
но не тает под Солнцем снег,
вороной побелел как мел,
в гору выедет белый конь,
только тем, кто как голубь бел
не грозит золотой огонь,
размыкаю я грозный круг
и летят надо мной, летят
белый голубь, мой добрый друг,
черный ворон, мой древний брат.

У обрыва с высоких скал
Белый конь остановит шаг,
стрелы света слетят в провал,
но не тает подземный мрак,
оттрубит золотистый горн,
путы тьмы разомкнуть...