Их жуткому дальнодействию

Как всё запутано и странно,
Вчера святоши, завтра бесы.
Прохлада сизого тумана,
В лицо глядит без интереса.

Уже не там, ещё не здесь,
Уже не в том, ещё не в этом.
Погас, но всё ж сгорел не весь,
Снаружи цел, внутри стал пеплом.

Вопросов много — все ответы,
Вопросы новые несут.
Исчезнув, старые запреты,
От новых, не избавят пут.

Вне тела жутко, в теле тесно,
Душою к воле не готов.
Ей буйной мера неизвестна,
Над нею власти нет умов.

Как всё запуталось, смешалось,
В свече...

Советы давали советские люди,
Как жить вместе будут с народным вождём,
Но Бога похерив, коммуны ублюдки,
Теперь уж мечтают, что будет потом.

Ужаснейший рок страшнее - проказы.
Страшнее холеры и жуткой чумы,
Но хуже уж нет, не бывает заразы,
Всеблагий совет, лишивший умы!

Народ наш на грани и совесть их в коме.
В почёте же алчность и жалкий цинизм,
И вместе там с ними, сидящий на троне
Слуга лживой наглости - криминализм!

И с рядом вот с этим видны на иконах,
Распятые...

Багрово-красная луна,
Налитым кровью смотрит глазом.
А книга вновь лишает сна,
Меня прочитанным рассказом.

Уж полночь, время колдовское,
Всех кто не спит найдёт оно.
Бог Сын, Отец и Дух — все трое,
Забыли этот мир давно.

Не сплю, не бодрствую — мгновений,
Живу дремотных суетой.
В них нега вялой, томной лени
И мыслей ни о чём, покой.

Я много их, бездумно-вялых,
Мгновений в прошлом пережил.
Их масса серая забрала,
В себя остатки моих сил.

Сегодня полная луна,
Багрово...

Совсем не радует кровать.
Сейчас снаружи ливень жуткий.
Мне надоело дома спать.
Я всё равно пойду гулять
И даже, может быть, без куртки.

Пускай промокну до костей
И простужусь, возможно, вскоре,
Но скучно дома без гостей,
Уютней, суше, но грустней.
Куда приятней на просторе.

К родной природе я пойду.
Она дождём меня обнимет.
С людьми бываю не в ладу.
Лишь от неё беды не жду.
Навечно стали мы своими.

Это всё капитализм
казнокрадство и цинизм.
Олигархи-паразиты,
маргинальные элиты,
в «буржуинских» башмаках,
сквозь беду и жуткий страх.

Это всё капитализм,
цепь тревожных катаклизм.
Угнетённость, нищета,
беспощадная борьба.
Слёзы в горьком забытье,
зыбкий мир в кромешной тьме.

Это всё капитализм,
крепостнический режим.
Кланы правящих господ,
обанкроченный народ.
Бизнес, чёрные зарплаты,
беспринципные магнаты,
власть, банкиры, ренегаты.

Это всё капитализм,
делит мир на...

Ах листва осенняя,
Жёлтая как золото.
Желтизны мгновения,
Высохли для холода.

На ветру качается,
Веточка родная.
Ветер забавляется,
Жёлтый лист срывая.

Вот и миг падения,
Жутко-сладкий сон.
За судьбу прощения,
Просит танцем он.

Голубою глыбью,
Небо меж ветвей.
Облаков пух зыбью,
Белизной на ней.

Ах листва осенняя,
В мире отжилА.
И в шуршанье пения,
Жизни нет тепла......
Марковцев Ю.

Не ложите камней в изголовье,
Не укройте сырою землёй.
А простив пьяных дней сквернословье,
Огнём жарким, проститесь со мной.

Чистым пламенем душу пусть смоет,
Огонь в Вечность из мира людей.
И мне в Ад или в Рай дверь откроет,
Чёрт иль Ангел, рукою своей.

Ни о чём не жалею — немало,
Бедокурил, но честь сохранил.
Меня радость и боль обнимала,
Не жалел, им обоим я сил.

Ночей тёмных и страсть знал, и тяжесть,
Снов и сладость, и жуткий кошмар.
Ну а день, нёс то светлую радость...

Пришёл мороз, пошли на убыль
Все наши встречи, чувства, дни.
Где твои руки, твои губы?
И снова, снова мы одни.

От этой жуткой канители —
Лишь медленно схожу с ума.
Замёрзло сердце от метели
И в душу лезет мне зима.

Я верю только, что весною
Вернётся всё ко мне назад.
И будешь рядом ты со мною.
Не будет страшен снегопад.

И будет всё опять привычно,
Слов добрых, нежных не тая.
Чтоб сообщить сумел я лично,
Что я люблю, люблю тебя.

В ресторане Колобок
Острого наелся жутко.
Ну, а для лисы итог:
Несварение желудка.

1

Я беру тебя с собой.
И в мороз и в жуткий зной.
Мы всё время будем вместе.
Лет так сто, а, может, двести.

2

Я с собой тебя возьму—
В яркий свет, возможно, в тьму.
И никто не сможет вместо
Быть тебя, моя невеста.

3

Я с собой тебя беру.
Ты прими мою игру.
Не страшна тревога, жуть.
Я беру, со мной ты будь.