Их не минуем

В тишине натянутой, звенящей
Понимаешь, грусти не минуя:
В этом мире слава преходяща,
А любовь короче поцелуя.

Но покуда сердце будет биться,
Человек без устали желает:
Кто прославиться, а кто - влюбиться,
Кто-то - жить богатства не считая.
Разум ни на миг не остывает,
Мчатся мысли быстрой каруселью,
И из них любая обещает
Наслажденье, радость и веселье...
Впрочем, рядом с ними мрачно кружат
Страх, вина, потери и провалы,
Ужас от того, что ты не нужен,
Ощущение, что имеешь мало...

Мы видим разное в одном
Мой друг - прохожий - незнакомец.
Года на нитях в толщах колец
Слоятся в Дереве большом.

Меняя, цвет, бело-черно,
Вкраплений - вех, минуя точки,
Стремимся вверх открыть Источник,
И на ладонях чертим дно.

Листов, касаясь, второпях,
Без сожалений рвем на части.
В душе, как отзвук, тлеют страсти,
Сплетая, тень и свет, и прах.




7.10.2009

Слово «мама» - это сила,
Мамой быть большая честь:
Ласкова, добра, красива,
Преимуществ всех не счесть!

Если нужно – стать примером,
Быть учителем во всём,
Всё успеть, всегда быть первой,
И трудиться день за днём.

Дети выросли, окрепли,
Стали мамами уже,
Только бабушка как прежде
С внуками на стороже.

Накормить, одеть попробуй
Всю огромную семью,
Нужен тут секрет особый
Угодить на всю родню.

Трудности не испугают,
Хоть и силы уж не те,
Сложно бабушке и маме
Быть опорой...

Почему так нередко любовь непрочна?
Несхожесть характеров? Чья-то узость?
Причин всех нельзя перечислить точно,
Но главное все же, пожалуй, трусость.

Да, да, не раздор, не отсутствие страсти,
А именно трусость - первопричина.
Она-то и есть та самая мина,
Что чаще всего подрывает счастье.

Неправда, что будто мы сами порою
Не ведаем качеств своей души.
Зачем нам лукавить перед собою,
В основе мы знаем и то и другое,
Когда мы плохи и когда хороши.

Пока человек...

Над мертвенно-белым полем, воронья надрывный траур,
Учит мать стеречь добычу замерзающих волчат,
« Это кто же, в час рассветный, небольшим обозом правит,
Чьи останки под рогожей кони хмурые влачат?!»

« Саша, милый! Уж не ты ли, охладев к земным печалям,
Руки бледные раскинул на соломе ледяной?!
Этот выезд – путь финальный, до реки четыре мили,
Той, что скроет лоб высокий под студёною водой!»

Помнишь, как с бароном Толем, пробиваясь сквозь торосы,
Славу Родины умножил картой...

Я люблю Тебя с Любовью,
А могу с Анастасией…
Так полезно для здоровья,
Да и в целом для России.
Я люблю Тебя с Ириной
А порою и с Татьяной,
И паря с блаженной миной,
Так люблю, что даже странно…
Мне с Тобой хоть садо-мазо,
Да и просто всяко-разно.
Как слуга Твоих экстазов
Я такой разнообразный!
И начитанный, конешно…
Обалденно всесторонний.
Да, Искусство - ад кромешный.
Пусть меня в нем похоронят!…
Настоящее мгновенно.
Почитаем Мураками…
Ты – Нездешнее, Нетленно!
Я тебя люблю...

Народ бежит нынче в деревню…
Кто от долгов, кто от беды,
Чтобы попасть в СЕЛЬПО, харчевню
И за гроши купить еды.
Онегин, Ленский и Татьяна
В разных вагонах, без баяна,
Едут в Щербиновский район2,
Встречает их родня, перрон.
В беде положено рыдать,
Слезу, мать дочери смахнула,
Себя, припомнив, как тонула.
А сельская всех благодать,
Уже звала́, уже манила,
Облокотиться о перила.

1.«Венцом развития человека станут люди седьмой Расы, превратившись в богоподобных существ, творческих...

Поучал графоман графомана,
Горделиво задрав сизый нос:
«Поэзья, пнимаешь, не каша манна,
Тут, пнимаешь, великий вопрос!..»

«Ты паслушай миня, нидаумог,
Я кьюльтурре тибя научу!..», —
Продолжал поучать, — «Йа ведь умный,
Об ашибках тваих ни смалчу!»

И пока поучал — раздувался
Он от важности, ах ё-моё…
Графоман с графоманом расстался
Буркнув вслед: «Графоманьё!..»

Перчатка брошена в лицо
Не миновать мне битвы с жизнью
И кремом сладким чрезмерно
Взбита ночь
И мысли под стук колёс
Мотора – сердца
Текут в сосуде – теле.
О, эта ночь смеялась
В месяце – улыбке.
Взрываю звёзды
Глаза на чёрном небе
Не люблю ухмылки
И измучительный итог
Два : ноль
Я сделала ошибки
Не знав, что в сути человек
Это не враг ночной владыки
Это изнанка неба.

Представляю, как будут меня хоронить
И какие слова обо мне говорить.
Наблюдая за всем с катафалка,
Мне впервые себя станет жалко.

Кто со мною был нем, зажурчит как ручей:
«Он был наш» - скажет всем, хотя был я ничей,
Кто-то скажет, возможно, некстати:
Ты и здесь обогнал нас, приятель.

Пробежит по застывшему телу озноб,
И испариной лёгкой покроется лоб
Под бумажкой, как тронут на убыль
Поцелуи, но только не в губы.

А с любимой скандал выйдет наверняка:
К ней навстречу моя...