Играющее божество

Блаженный яд любви –
прах, обратившийся рассветной маргариткой.
Предродовые муки женщины – строка,
проявленная болью – скрепленные в узор души слова.
Твои стеклянные глаза,
когда ты возвращаешься домой
глубокой полночью, разбитые о грязь и масло луж,
мерцали невидимкой по ветвям,
где бархатный мотив Синатры
навязчиво качался вслед огням,
таким же одиноким, как полмира,
когда тебе светило, даже тьмой,
где проще полюбить, чем ненавидеть,
когда изменишь себе раз – утратишь навсегда...

Рассыпались глотками воздуха,
словно пыль оплетали тело,
не хватало банально отдыха,
но кому до кого есть дело…
расплетались узоры из бисера,
падал под ноги сумасшедший.
дотянуться рукой до миксера,
всунь день в него устаревший.
измолоть на крупицы безумия,
беспощадно сжигая волю.
и не знаю, ещё живу ли я….
поглощенная глупой ролью.
эти игры обуглились замертво,
черной птицей в окно столетья.
так клялись вы, крестились правильно,
только крест ваш дубасил плетью...

Концовка сказки, мёд мы пили, и по усам
текло, и в рот не попадало, (лишь у мужчин),
и смысла не найдя, искали оправданье, поте-
рянного времени, тебя, не удивить, заклятием
и словом, волшебным, всё прошли, ни ново и
ни старо, мы в ней живём, перемещаемся под
шапкой невидимкой или плащом, и скороходы,
не поменяем мы на всходы, тех мыслей что ро-
дятся в голове, играющей в другие игры, а по-
падающих извне, мы примем и прижмём к себе.

Боль одиночества - в сердце игла
Жизнь вообще-то только игра
В игре можно просто за полем стоять
Смотреть на играющих и громко молчать
Боль одиночества непременно пройдет
Если человек выйдет вперед
Не надо ждать паса и помощи, друг
Жизнь есть игра, столько счастья вокруг
Не надо болеть за любимый футбол
Выйди на поле и сам забей гол!

- Первый, проецировал точки, разрезал сферы,
выкраивал время, конструировал темя, шил
шапки, кричал: « Up!» (при завершении дела),
был умелым, кормил семью, между делом, со-
чинял сказки, (доморощенный андерсон), скла-
дывал их в «салазки» (в стол), для себя, убивал
время, ну то, что осталось, (обрезки), забивал
ими темя, или освобождал от спама, копал
другим ямы, попадал сам, выбирался, начинал
всё снова.
- Становился новым?
***
- Второй, создал сверхценную идею, (поглотила
разум...

Вообще-то всех энергий,
что лошадок в табуне.
Сколько их гнедых и пегих
ни тебе не знать, ни мне.

Все энергии разнятся
меж собою, как одна.
В ящике они пылятся,
только ящик тот без дна.

Сколько вздумает Всевышний,
столько сможет их извлечь:
Ураганом сносит крышу,
град посев бьёт, как картечь,

дождь стеной, ни зги не видно,
иль всё гибнет от жары…
Лучше Бога не гневить нам…
Всем по правилам Игры

волю дал Господь, свободу.
Тот, кто влезет на...

Он каждый день разыскивает вас:
Хромых душой и совестью ущербных.
В тревоге ОН не сводит глаз
С людей, играющих над бездной...

Не вы ли лицедеи и лжецы
Подобострастно павши на колени,
С невинным видом блеющей овцы
Погрязли в лицемерии и лени?

Не скрыться вам за ликами святых
От глаз Его, продав себя Мамоне.
Не превратиться в праведников вмиг
Оклад слюнявя, приложась к иконе.

Заблудших ищет Он! То - вас!
Как стадо, разгулявшееся в поле.
Храните Свет, - пока он не погас,
И не...

Тяжёлые цепи объятий света на шее летнего полдня –
люби же меня, мой город –
витринная, заасфальтированная пробка
на горлышке мглистой реки,
утоляющей жажду конструктивистских глаз
закалённого оружейника.

Вот, распадающийся свинцовой дробью дождь
нисходящего августа
перелистывает свою историю,
раздирая медные связки водосточных труб,
и сознание, как вода, играющая смуглым огнём грузного неба.
Вот, меня август возьмет под крыло,
лебединым пухом высечет буквы и цифры в...

Мечтатели - чудесные мальчишки,
Из тихой заводи с волшебною луной,
Восторжено читающие книжки,
Фонариком светя перед собой.

Вот Д'Артаньян - такой забавный малый,
Любимчик короля и светских львиц,
Блистательно играющий со шпагой,
В два счёта покоряющий девиц...

Атос, Портос... Любимые герои.
Плюс Арамис - достойное звено!
Девиз... чего он только стоит:
"Один за всех и все за одного"!

В далёко устремляется ваш взор
Туманный, зачарованный мечтой...
И впору вам, ботфорты мягкой...

Что там, под тёмно-зелёным сукном?
Воздух Рима, Неаполя, Мальты, Сицилии,
вызов эстету, битый античный мрамор,
истина без идеала,
натура, уличная толпа, лихорадка,
напряжение и естество, пьяная
музыка, не знающая покоя.
Лицо, это лицо, смугло-румяное, перебегающее
с одного холста на другой
в смешении черт;
это лицо, лицо играющее
черноплодным цыганским взглядом
под широкими ветками
тёмных бровей,
в котором нежно слились,
мгновенностью чувства,
непослушные волосы, полные губы...