Идеал

В стакане пусто
Не знаю что сказать
Опять о грустном
Не буду начинать.

Была идея
На всех одна
И что имеем
Похоже горе от ума.

Когда в тебе ломается привычный мир,
Когда зерно размалывается в пыль,
Когда нутром из космоса сигнал ты слышишь,
Точнее, провидишь Волю и лишь богам ты служишь,
Забывая мир в существенности смысла.
Когда уж сердцем ты коснулся Бездны дна,
Но вдруг со дна же Бездны,
Где кипит кровавая алчба,
Ударил, запульсировал ярчайший свет,
Которому названия нет,
И ослепил тебя на время, которое иссякло…
И свет необъяснимый со светом внутренним соединился.
Иррациональность, пресуществление Начал...

Богаче не стать от крикливых идей,
От чьих-то подачек и низких поклонов,
А хочется жить среди честных людей,
Среди справедливых и умных законов.

Лес с утра не тёплый, не холодный -
Атмосфера в целом не прогрелась.
Заскучав от жизни не голодной,
Мёду вот медведю захотелось.

И пошёл в деревню он несмело,
Потому что слышат оба уха:
Люди как читают то и дело,
Про того, что звали Винни Пухом.

Пасека запряталась в лощине,
Рядом у околицы в деревне.
На работе там одни мужчины,
Промысел такой вот этот древний.

Не спеша, медведь подходит тихо,
И снимает с улья крышу тяжко.
"Видела б медведица, как лихо,
Возле сот работают...

Как сегодня ночью,
Где-то в пол второго,
Показалось в общем -
Ничего такого...
Просто пришла мысль.

Ну не спит бывает,
Шляется по дому
И меня разбудит.
Ну и разольем мы...
Потом только держись.

На троих конечно
Идея не нова,
Но приходит вечно,
Как всегда одна...
Ищем третьего до самого утра.

Гитлер мертв, но нету тайн,
Взрывается всполохом мой майн.
Гитлер мертв,но идея жива
И я буду жить,пока она...
не умрет

Имею интерес к тому, что под прилавком,
Но я туда не лез – ни по уму, ни сдуру,
А заглянуть во внутрь мешала рядом давка
И тётя как в атаке закрыла амбразуру.
Я, тётя, не контроль, а просто посетитель,
Как тысячи других ногами топочу.
Не требую, но жду.
Выходит я – проситель,
От этих вящих благ немногого хочу.
Но тётя будто сфинкс окаменела взглядом,
От розовых телес, как в Арктике – мороз.
Я понимаю, нам с ней не ужиться рядом,
И до её вершин, конечно, не дорос.
В её крутых мозгах...

Праздник - не праздник, но, вроде бы «Дата»...-
Пасха церковная - дар мракобесия,
чтобы сознание ( Ума ли палата? )
не утеряло души равновесия,
под разнарядку ли ( ? ) ...- смертную к доле...-
Здесь, как покаешься..., так и зачтётся...-
На небеси ли? О..., Русское Поле,
ты, во крестах ( До сих пор! ) ...- Знать, неймётся,
шастать по жизни, в заморских заплатках,
к думкам приштопанным, прихотью Власти
( Ясно, российской! ), но, в вечных нападках,
крыть иноземцев...- от их же «напасти...

За ересь рифм взошедшим на костры,
Узревшим в зеркалах судьбы поминки,
Вотще постигшим правила игры,
Великодушно возлюбившим цинки;

Пытавшимся в пустой размер облечь
Веселье черни и пророков мрачность,
Пусть будет эпитафией вам речь
Поклонных дней, их темная прозрачность.

Ан солнце закатилось на века
В очах богоподобного Гомера,
Хромает всяка новая строка
И зрящих расхолаживает сера.

Но пройден до тройной развязки путь,
Повержены тираны поколений,
Нельзя теперь и в сторону...

Судьба вплетёт, бахвалясь силой,
Проблемы нить в событий вязь.
На жизни холст в узор красивый,
Пути её, добавит грязь.

Пройдёт идеей опьянение,
Дав боль и тяжесть мук похмелья.
И неизбежное взросление,
Вдруг перейдёт в процесс старенья.

Ажурный мост мечты наивной,
В мираж иллюзий мысль ведёт
К надежде неосуществимой,
Её окажется полёт.

И душу грань плохих событий,
Поранит, больно зацепив.
От боли «Я» моё в ней вскрикнет,
В неё дверь наглухо закрыв.

И в сердце боль, вниз...