И восхитительной венерой

Я сморю, но не вижу изъяна
Прикосновений плотской руки.
В светящихся кудрях зарею румяной
С постели цветочной встает в стихи,
И льется лирикой синих закраин,
Что в горизонт уплывают безбрежностью.
Жрица Венеры, ты золотом плавишь
Сладость взгляда, мякотью нежности
Яства подносишь к престольному мрамору,
Танцем колдуешь у замерших муз.
Я смотрю и слышу молитву Паллады
Щебетанием света, катящимся с уст.
В этих глазах пьяной амброзией
Пиршество ангелов рвется по струнам,
И лишь...

С моноклем, с бахромою на штанах,
С пороком сердца и с порочным сердцем
Ехидно мним: планеты и луна
Оставлены Лафоргом нам в наследство.

Вот мы ползем по желобу, мяуча.
Спят крыши, как чешуйчатые карпы,
И важно ходит, завернувшись в тучу,
Хвостатый черт, как циркуль вдоль по карте.

Лунатики уверенно гуляют,
Сидят степенно домовые в баках,
Крылатые собаки тихо лают.
Мы мягко улетаем на собаках.

Блестит внизу молочная земля,
И ясно виден искрометный поезд.
Разводом рек украшены...

На всем скаку
навстречу рвам и стали
я уронил поводья у коня,
мои друзья
коней не удержали
и навсегда
оставили меня.

Моя звезда
летит навстречу ветру,
горит мой меч
на каменной стене,
мои друзья
ушли бродить по свету
и навсегда
забыли обо мне,

Они ушли
в холодные просторы,
где синий шелк
обуглился вдали,
они легли
по желтым косогорам,
по бугоркам
заснеженной земли

Они ушли,
я их винить не стану,
пока меня
не позвала земля,
но тяжело
как будто капитану
мне...

Тонкое лицо императрицы,
золотая роза на груди,
брови как встревоженные птицы
крыльями взмахнули впереди,
и мелькают то леса, то скалы,
и встают из полуночной тьмы
Соловки, лубянские подвалы,
ледяные склепы Колымы,
бьются кони, плачут чьи-то дети,
тени, тени рвутся наяву,
офицеров, сваленных в подклети,
девушек, распластанных во рву,
рвется прах с заброшенных погостов,
комом к горлу подступает прах,
ледяная лапа холокоста
на Ее заснеженных полях,

но летит!
летит по белу свету...

Тлеют мхи на разбитой стене,
Полыхают дрожащие тучи,
Над провалом, по огненной круче
Я скачу на зеленом коне,


Пусть ликует король-сатана
Над последним костром тамиплиера,
Кровью Марса омылась Венера
И в багрец нарядилась Луна,

Пусть попы освятят приговор -
Разверзается чресел громада,
Полыхают объятия ада
Там, где шел я на папский костер,

Стала телом мне жгучая боль,
Где глаза закипели от света,
Где я проклял отродье Капета
И оставил земную юдоль,

Но, омыв меня соком...

Ласкающая магией тела,
Очерченная огненной плотью,
Прикованный взглядом, пленный,
Я режу тебя на ломотья
Соблазна и вдохновенья
От хищного, дикого бреда,
На кротость в податливой неге,
На буйство волны нетерпения.
Припала к любви покорностью
Дрожащая сладость Венеры
Прожженная вседозволенностью,
Ликующая танцем тела.

Подарком позабытых летних дней,
чей след засыпало серебряной порошей,
цветёт услада глазу, лишь о ней
слагаю невесомый стих, сперва помножив
на аромат, который парфюмер
любой оценит наивысшим баллом,
а без него огромный мир пребудет сер,
как праздник, не закончившийся балом.
И пусть твердят, что жёлтый — цвет измен,
предсказанных разлук, судьбы не гладкой,
цветок влечёт, заманивая в плен,
своим дурманом опьяняя сладким.

Цветок любви, Венере посвященный,
он отогрет теплом горячих...

Неважно всё! Лишь по веленью века
Мы выбираем для себя приоритеты:
Для каждого – своя святая Мекка,
Свои обряды и свои секреты…

Неважно всё. Но в буднях ритуала,
Шагая по руинам чей-то веры,
Мы убеждаемся – для счастья нужно мало,
И падаем в объятия Венеры.

Неважно всё… Скрывают нивы прах,
И в лучшем случае, в музее – экспонатом –
Среди костей в стеклянных витражах,
Найдётся наш, когда-то буйный, атом.

Неважно. Всё? Безумен сам вопрос.
Пока мы здесь – красивы и отважны...

А пессимизму нужно в меру,
Чтоб лишь не подхватить «венеру».

Прогресс прогрессии - кошерная химера
Систем отсчёта, согласована вполне:
То Прозерпина проходила по Венере,
А мне казалось, что Сатурн по Луне...