И в груди томления пожар

Я так хочу признаться, правда.
Я не хочу бояться жить.
Искать концы и так не складно,
Тебе об этом говорить.
Зачем унылыми словами,
Мне крик души произносить?
Хочу кричать, не знаю право,
Как мне ответишь ты.
Гоню я прочь своё томление,
Мне надоело в камне жить.
Пойду войной и наступление,
Ты не сумеешь ведь отбить.
Я прогоню свои все страхи.
И вот теперь какая Я!
Сказал художник, вслед - прекрасна!
Венера, жаль, что не моя…
Иду навстречу, с каждым шагом,
Во мне бушует и...

Поля наполнились дыханьем.
Мечтой моей прониклась даль.
Насквозь прозрачною вуалью
Укрылась ночь и уж, видать,
Не прекратится эта мука –
Любви напрасно ожидать,
А в ночь, когда придёт без стука –
Спугнуть и заново страдать…

Так без конца, в одном томленье,
Всё та же песня бередит
Сердца, отравленные пеньем –
Им яд любви итог сулит!
Но как им смерти дожидаться
В объятьях ночи, что немой
Не перестанет притворяться
И не вернёт сердцам покой?..

И так же их страданье немо.
Но...

седеет день, воздушный пламень –
планета с именем твоим –
сияет, как алмазный камень
на дне источника светил,

любить тебя, твой снег весенний,
чуть свет, с собакою вдвоём,
ходить по кромке откровенной,
касаясь чуда босиком,

любить тебя томленьем утра,
разоблачившись за письмом,
задуть свечу холодной люстры,
и упорхнуть, накрывшись сном,

любить тебя без сил привычных,
без потому что и зачем,
без ожиданий компромиссных,
без слёз от вечного затем,

любить тебя – вот тайна...

Вечер, трамбовал пространство, в этом и было
его убранство, заполнил громадный зал, до, пре-
дела, не видно ни зги, где прело пространство,
время, организовалось, андрей, одевал, накру-
чивал, на свою основу, спиралевидно, станови-
лся новым со старыми дырками, быстро, быст-
ро, терял массу, антигравитацию маслил, на хл-
еб намазывал, (разрывал слова, переносил, од-
ним словом хамил), за обе щеки наяривал, веч-
ерний туман, обрастал грязью был слегка пьян,
разжигал в груди своей пожар...

Сон кошмарный — грустно утром,
Подниматься тяжело.
Всё болит — избили будто,
Зеркала все смотрят зло.

В них мужчина — весь помятый,
Хмур, печален, взгляд сердит
Он собой — весь неприятный,
На меня с тоской глядит.

Ему снились вновь кошмары,
Безысходность злых потерь.
И в груди его пожаром,
Боль свирепая теперь.

Я ему с улыбкой молвлю:
-«Что бродяга приуныл?»
А он смотрит недовольно,
Ему белый свет не мил.

И остатки сна водицей,
Смыв, о нём стремлюсь забыть.
Иной раз...

Встречая новый день стихом,
Не стал бы думать о плохом,
А пел бы только о хорошем.
Но мысль моя стремится к рощам,
Объятым гибельным огнём.

Пожарами мой край объят!
Восходит чёрный дым над краем.
Пускай мой край и не был раем,
Сегодня он похож на ад.

Что там творится, в том аду?
Представить можем мы едва ли!
Надеюсь, я в него не попаду,
Но люди многие попали!

Они попали без вины!
Пожар в масштабе всей страны!

И всё ж Россия возродится,
Как сказочная Феникс-птица.

Но та...

Теперь вот и в Израиле пожар.
Людей, зверей, деревья очень жаль!

На жертвы страшные нам тяжело смотреть.
В геенне огненной им довелось сгореть.

И ведь не все же грешники они!
Сжигают всё бездушные огни!

И думаю я грустно: «Где же бог?
«Народу избранному» что ж он не помог?»

Пожары – горе для любой страны.
Перед лицом стихии все равны!

Опять пожары начались!
Зловещий дым восходит ввысь.

Бесстрастно смотрят небеса
На обречённые леса.

Пусть на земле пылает ад,
Пожары небу не грозят.
19 апреля 2011 г.

Если пищей огонь не накормят,
Не согрев он потухнет, умрёт.
Ну а сытый огонь без контроля,
Жизнь ему подаривших сожрёт.

Искра малая станет пожаром,
Если пищу сухую найдёт.
Для беды нужно часто так мало,
Легкомыслие горе несёт.

Обогреет, спасая от смерти,
Нас зимою огонь в холода.
И сжигая, собою ослепит,
Он, его перекормим когда.

Свет и Тьму мы придумали сами,
Может зло и добро быть во всём.
Можем мы, искру бросив словами,
Сделать где-то пожар тем огнём.

Тем кто греясь...

Подскажите, какою водою
Погасить в страстном сердце пожар?
Я не помню, что было со мною, —
Я всего лишь жить продолжал.

Я нашел в этой жизни так много,
Но не меньше ведь я потерял.
Этот путь был тернистой дорогой, —
Хоть для драмы материал.

Но всегда мне приятнее в осень
Вспоминать золотую печаль,
Когда ветер внезапно уносит
В незабвенную детскую даль.

Не печалься о юности нежной,
И о том, что прошло — не жалей.
Погляди лучше с новой надеждой
На улыбки своих детей.

2003