И улетела стрекоза

Нынче улетели журавли
на заре промозглой и туманной.
Долго, долго затихал вдали
разговор печальный и гортанный.

С коренастых вымокших берез
тусклая стекала позолота;
горизонт был ровен и белес,
словно с неба краски вытер кто-то.

Тихий дождь сочился без конца
из пространства этого пустого...
Мне припомнился рассказ отца
о лесах и топях Августова.

Ничего не слышно о тебе.
Может быть, письмо в пути пропало,
может быть... Но думать о беде -
я на это не имею права.

Нынче...

Чёрным золотом Надежды,
Белым золотом Тоски
Разлетелись прочь одежды,
Изорвавшись на куски.

Алым знаменем Заката,
Жёлтым знаменем Зари
Из-под дула автомата
Улетели глухари.

Чёрной молнией Победы,
Белой молнией Потерь
Улетел после обеда
Я в распахнутую дверь.

(На мотив русских народных песен)

Ах сердечко... ты... моё сердечко...
Перестань... в груди ты... замирать.
Знаю... что печаль не будет вечной...
Всё пройдёт... я улыбнусь... опять.

Ах сердечко... ты... моё сердечко...
Милый... быть со мной... не захотел.
Видно счастье... не бывает вечным...
Улетел журавль мой... в небо улетел.

Ах сердечко... ты... моё сердечко...
Вслед за ним... подняться не смогла.
И была любовь рекою быстротечной...
Унесла с собою... два... моих крыла...

Стук… это закончилось время,
Быть в котором суждено его же бремя…
Он спасал, он помогал…
Последний вздох — и он опять промолчал…
Паук — вроде насекомое,
Но его судьба изменила многое:
Не жалея сил своих,
Отдавая жизнь за его родных.
(Юлдашев Санджар)

Паук родился из яйца
В квартире одного жильца.
Пока он рос, любил играть,
И как-то вышел погулять.
Мечтал он на ногах восьми
Весь мир однажды обойти.
Но не давала мать легко
Уйти от дома далеко.
Вернувшись, он увидел вдруг...

Ночи спят на девичьих ресницах,
Затемняя синеву рассветов.
Ворвалась в тебя я белой птицей
На границе сумеречной этой...

Ангелы все в небо улетели,
Я ж осыпалась в тебя снегами.
Принесла за крыльями метели
И пленила, и сковала льдами.

Целовала, нас двоих жалея,
Каялась, но упивалась властью.
Я ведь греть, красивый, не умею.
Лишь дотла сжигаю снежной страстью.

Но, быть может, после - ранью вербной,
Если полюблю навеки, если...
Растворюсь в туманах дымкой снежной...

Я помню обрывок сна…
Ночь, на холме стою,
И город внизу спал,
И звезды свет нежный льют…

Такая в душе тоска,
Что выразить слова нет!
Протянутая рука
Достать хочет звездный свет..

Как заклинанье, слова
Я повторяю вслед:
Как долго я вас ждала…
А вы улетели в рассвет…

И тихо бежит слеза.
И уж горизонт посветлел.
Но ищут мои глаза
Корабль, что улетел...

Багряный, жёлтый парус осени,
Средь горных круч вдали маячит,
Исходит сердце от тоски вселенской,
И душу рвёт и горько дождик плачет.

А где-то, там за горною грядой,
За облаками, за туманом и мечтой,
Плывёт кораблик мой осенний!
Я синью очарована небес и

Увяданьем красоты, метаморфозой
Умиранием и возрожденьем леса.
Там за пурпурною зарёй, своё лицо
Скрывает солнце, плетётся

Ночь дорогой млечной и прячет
Сон в туманность звёзд, а парус
Звёздных покрывал и парус осени...

Он был жалок, убог, печален.

Часто кашлял и шмыгал носом.

"Дурачок" — ему вслед шептали

Все подряд, и глядели косо.

Делал вид, что не обижался,

Был приветлив, учтив, радушен.

Притворялся, и улыбался,

Пропуская смешки сквозь уши.

"Смейтесь! — мыслил. — Смотрите сверху!

Я вас выше! Уж я-то знаю!

Ваш удел — мерить вашей меркой!

И за это я вас прощаю!"

Он бродил, незаметной мышкой,

В переулках, где меньше шума,

Спрятан в серенькое пальтишко,

Весь утоплен...

Дело было по весне
На завалинке сидел
Кошки выли на душе
Может выпить я хотел
Почесал затылок, лоб
Мысли не идут
Поглядел по сторонам
Кореша ко мне бредут
Вот спасибо, друзья вам
Слово я промолвил
Слава высшим небесам
Рюмки приготовил
Дед Ефим, достал бутылку
Цвет, сомнения вызывал
Я ему. Где взял горилку?
Он мне важно, откопал
Не волнуйся, я проверил
Вкус отменный и дерёт
Серафиму я поверил
Тяпнул рюмку точно жжёт
Хорошо сидим друзья
Жаль кончается спиртное
А прошло ведь...

Не остановишь взглядом птицу,
Не остановишь время словом.
Оно состарив нас, умчится,
Уйдя, не возвратится снова.

Несовместимой с жизнью раной,
Нам станет сломанный хребет.
Мы быть собою перестанем,
В глазах потухнет жизни свет.

В край южный улетели птицы,
Мой взгляд их здесь не удержал.
Зима, на солнце снег искрится,
В ней первый он — вчера упал.

День пролетел в трудах обычных,
Упал, но к счастью не сломал хребет.
Болит, но к боли я привычный,
И на душе печали нет.

Лишь...