И становятся

А я нечаянно узнал, где мира моего крыша,
Она находится во мне — она в моём сознании.
И если я заберусь на неё, я стану всего выше,
Я стану, даже себя самого выше, в мне данном Мироздании.

А если я осмелюсь сделать с неё шаг,
То может быть, падение в Бездну станет полётом.
И я улечу сквозь мысли и слова, и шорох бумаг,
В мир где всё можно, где места нет тяжёлым заботам.

И мне будет хорошо, ведь я устал безмерно,
Устал от глупости и зла, и от самого себя — я себе надоел.
В этой...

От правды всё равно не убежать,
С годами не становишься моложе.
Но всё же мир наш интересно сложен,
Словами загулявших горожан.

На фото время погрузилось в сон,
Застыли лица, взглядом каменея.
Но чёрт возьми, я всё же был стройнее,
Ходил, как мне казалось, невесом.

Куда ведёт народная молва?
Дорога не становится короче.
А я всё так же коротаю ночи,
Играю в рифмы, подобрав слова.

16.04.2013

А калина вся багрянная,
Припорошена снежком.
Всё прошло, но жить не стану я,
Тяжкой думой о былом.

Всё прошло, но слёзы горькие,
Лить не стану я о том.
Грусти колкие иголки я,
Тишины укрою льдом.

Льда хрустальной тишиною,
Заморозит бег минут.
И найду я путь к покою,
В нём безмолвия уют.

В именах-названьях сути,
Нет ни тела, ни души.
Пронзит сердце игла грусти,
Сквозь хрусталик льда в тиши.

А калина вся багрянная,
Припорошена снежком.
Эх ты жизнь-копейка, странная,
Не...

Андрей Геннадиевич Демидов




ОРДЫ БАТЫЯ НА РУСИ

поэма







И было видеть страшно и трепетно,
как в христианском роде страх и сомнение,
и несчастье распространялись.
Мы согрешили — и наказаны,
так что жалко было видеть нас в такой беде.
И вот радость наша превратилась в скорбь,
так что и помимо своей воли
мы будем помилованы в будущей жизни.
Ведь душа, всячески наказанная в этом мире,
на будущем суде обретёт помилование и
облегчение от муки. О...

Я пройду-уйду,
Сквозь печаль-беду,
И себя найду.
Беды все отдам,
Зимним холодам,
Снега белизной,
Путь укрою свой.

Я дышу-живу,
Не боюсь молву,
Не склоню главу.
Не герой, не трус,
Сам несу свой груз,
Дорожу своим,
Не хвалюсь чужим.

Я ищу-учусь,
Знаю смех и грусть,
И упав, не злюсь.
Мят и бит бывал,
Падал, но вставал,
Отступал без паники,
Знал и кнут, и пряники.

Я тружусь-расту,
Верю в доброту,
В радость и мечту.
Встретив зло с враждой,
Не беру с собой.
Чем живём...

Дети рождаются... Уходят родители...
К своей божественной обители...
При жизни часто о них забывают...
Потом об этом горько страдают...

Жалеют, что что-то им недодали,
Что-то хорошее им не сказали...
Стыдно становится им с годами,
Что тепло в груди затворяли.

Страдают, мучаются -
Думают, что ничего уже не вернуть...
Светом они озаряют их Путь!..
Зачем же страдать - живите сегодня!

Лучик Любви в груди не томите,
Живите на полную!
Себя сохраните!
Берегите тепло, дарите родным...

Безмолвной, ледяной пустыней,
Душа становится когда,
Её любовь навек покинет,
Растаяв в прошлом навсегда.

И сердце неспокойно бьётся,
В груди устав стучать вдруг враз.
И в жизни гаснет счастья солнце,
И грусть осядет в глуби глаз.

Душа как раненая птица,
Утратит силу крыл любви.
И в небо ей не возвратится,
Она не верит в сны свои.

И в них уже не улетает,
Сознанье в мир волшебных грёз.
Ведь даже в них в грудь отбивает,
Устав жить, сердце стуком “SOS“.

Безмолвной, ледяной...

Нас предавали в темя,
Нам стреляли в спину,
Нам улыбались висельники,
Мы улыбались гильотинам.
Нас забрасывали камнями…
У нас просили прощения.
И мы бросали камни…
Учились просить прощения...
Так львы становились ягнятами.

Кто ты, алая кровь, если и жизнь, и смерть - всего лишь время года...?
Если всё в этом мире лишь декорации, обрушившиеся на тебя?!

Жизнь - это иллюзия сердцебиения?

Никто и никогда не узнает друг друга в лицо.
Когда-то мы придумали условный знак для этого...

Вновь птицы певчие поют по вечерам
И голос их, от боли неземной,
Становится евангелием цветов,
Становится омоновеньем ран,
Стоящих насмерть на восторге слова
Такого звучного, что глохнет тишина!
Чей герб - покой, луна и седина...
Чьи тени у разрушенной колонны
Слагаются под вечер в имена.
И вновь слова темны, а сны прохладны,
И вновь пространство не имеет глаз.
И вновь приходят, отовсюду - стихи,
Которые из бренности ты спас.
Рассаживаются, в литеры смотря,
И пеленают в лист свои...

Черные лодки из черного кипариса плывут,
Маслины глаз нежностью смотрят на свет свечей...
Опиум мой,
Когда ты становишься моим сном,
Я твой и больше ничей.

Руки находят друг друга в шелесте ларго...
Обретая следы, мы торопимся перейти на ты...
Ночи предвечные делить с тобой,
Научившись не оглядываться.
Опиум мой,
Когда ты становишься моей строкой,
Я твой и больше ничей.

Слово... дай ему высказать себя всей полнотой голода.
Под фолиантом неба сжатых губ...
Опиум мой,
Когда я...