И серебристым перезвоном

Небо-небушко, небо звёздное,
Месяц словно серп, серебристый в нём.
Как и все хочу счастья тоже я,
Но не может быть нам его во всём.

Небо-небушко, небо звёздное,
В чём-то нам везёт, в чём-то полный крах.
В жизни можем мы невозможное,
Если в ней смогли победить свой страх.

Небо-небушко, небо звёздное,
Мысль созвездие, нарисует в нём.
И душа взлететь, к звёздам просится,
И уйти средь них, млечным вдаль путём.

Небо-небушко, небо звёздное,
Путь моя звезда, в нём укажет мне.
Ну а...

ты любишь обнаженной
смотреть в окно на дальних звезд клинки
и резать тело атмосферой ночи

курить рассвет,
пить дым черемухи,
и нежностью берез взгляд сонный разбавлять

а я –
люблю тебя

ты любишь сад камней
у речки серебристой,
искристой ласки плеск у ног босых

летать во сне,
как бабочки мгновенье,
и радугой сбирать пыльцу холодных стен

а я – …
и то, бесспорно

Расскажи мне, птица Гамаюн,
Где живёт волшебница-Принцесса?
Отнеси ей в замок весть мою,
Что ещё живёт во мне Прогрессор,

Что ещё я помню про неё,
Что ещё сражаюсь и не сдался,
Хоть кружит всё так же вороньё
Над землёй, с которой я остался.

Спой мне песню, птица Гамаюн —
Песню, что не слышал я чудесней, —
И, внеся в неё строку мою,
Повтори Наместнице-Принцессе!

Спой о том, что я ещё живой,
Что о ней ещё не забываю,
Что вплетаю свой победный вой
В ткани песен Серебристой Стаи...

Я — фонтан
на холодной реке,
Закружившейся тёмной волной,
Я — вулкан,
я — трава на песке,
Я — вопрос, я — ответ, я — покой.

Я — звезда,
осветившая ночь,
Открывая дорогу заре,
Я — года,
пролетевшие прочь,
Я — корона и скипетр царей.

Я — олень
серебристых лесов,
Я — компьютер, зависший в сети,
Я — сажень,
я — закрытый засов,
Я — Геракл, я — Нептун, я — Сатир.

Я — ручей
наступившей весны,
Я красив, я суров, я блестящ,
Я — ничей,
я — проникнувший в сны...
Я —
Чёрный...

Я хочу, чтоб моя Земля
Стала чистой Красой свободной
И улучшить Простор стремясь,-
Голубой Звездой Путеводной,-
Вифлеемской святой Звездой
Всех масштабов Добра в Мирозданьях,
Светлой вечно и молодой
В человечьих душепризваньях!
И чтоб сбросить весь сор и гнёт,
Пожелаю ей мощной силы
Грязь агрессий смыть, страхов лёд,
Что Невежество здесь взрастило!
Зазвенеть серебристо в мирах,
Засиять теплотой жемчужной,
А пока - Очищений Пора
Пусть воспринята будет дружно!

Разум умнее сердца -
В споре он уступает.
Мыслей гирлянды меркнут -
Слепит лучами тайна...

Капли росы серебристой.
Свежесть бодрящая утра.
Веером радужным брызги
Светлого нежного чувства.

Объятия жаркие Лета.
Малиновый бред поцелуев.
Край занавески небрежно
Нитку продел золотую...

Ты над могилою сырой
В слезах, родимая, не стой,
Ведь, чувствуешь – тебя люблю,
Меня там нет и я не сплю:
Я – в чистом поле ветра бег,
Я – с неба серебристый снег,
Я – в нивах вставшая заря,
Я – теплый ливень сентября.
Когда проснешься поутру,
Я – стриж, затеявший игру,
Несясь сквозь яркие лучи.
Я – звезд мерцание в ночи.
Ты над землею не рыдай -
Не в ней, не в ней мой новый край.


Do not stand at my grave and weep


Do not stand at my grave and weep
I am not there; I do not...

В петле паутины — паук
С могильным крестом на спине.
Движение членистых рук,
Дыхание серых тенет,

Решётка из тонких цепей,
Сигналы в живых проводах,
Зловещие восемь огней...
Пусть жертву царапает страх!

Отравленный шприц хелицер,
Мохнатый пинцет педипальп
Отрежет хитиновый хер
И снимет хитиновый скальп,

Чтоб пищеварительный сок,
Проверенный тяжестью лет,
Живые консервы сберёг
На новый паучий обед.

Его не оставит успех:
В его серебристых сетях
Качнётся пчелиный доспех...

Я хотел бы ветром быть,
над землёй лететь,
на полуденную сыть
с высоты глядеть,

пробежаться по траве
утренней порой,
поглядеть, как соловей
трелит за горой,

прямо из дворца небес
прилететь, шурша,
в изумрудно-летний лес —
к гнёздышку чижа, —

вместе с облаком вздохнуть
розовым дождём,
на рябине отдохнуть:
что же, подождём!

Что же, не в последний раз
я один в лесу!
Слёзы грустных волчьих глаз
ветром унесу,

серебристого ручья
расскажу печаль,
клешнерукого рачья...

Мощным змеем вползло в мой склеп
И сдавив, приросло одиночество,
Отобрав мой последний хлеб,
Прошипело слова пророчества.

Кольца жирные тела змеи
Впились в кожу, сжигая нежную.
Чешуя кандалами гремит,
Заковав мою душу грешную.

Не уйти, не уснуть, не вздохнуть,
Не сбежать, не найти убежища,
Только в черный провал нырнуть
Глаз змеиных, магнитом режущих.

Боль забыть, стиснув зубы, ждать
И скрестить шпаги взглядов с демонным.
И внушать, приказать уползать...