И не туши

Яков Есепкин

СУКРОВИЧНЫЕ ВИШНИ У ИРОДА

• «Ценителям Пруста или Борхеса, вновь решившим отправиться на поиски утраченного времени, либо вознамерившихся изучить его поливариантность, как и поливариантность будущего в целом, можно порекомендовать к чтению книги Есепкина. В них та же глубина и сила, но современника легче воспринимать и понимать.»
Л. Самойлова
I

Подвенечные платья кроты
Сотаили для моли в комодах,
Цахес зол, а пурпурные рты
Шелкопрядов толкуют о модах.

Се камелии...

Мой друг – мужик, заросший сивой шерстью.
В его наколках тела не видать.
Тоннели, штанги, бридж, стальные перстни…
Брутальный байкер! В боги кандидат!
Когда он на Харлее рассекает,
Вонзаясь в воздух мощною иглой,
Пустынные проспекты отступают,
Тушуясь перед птицею стальной.
А он и впрямь как птица гордо реет,
И шлейфом искры красные летят…
Но, рассекая на своём Харлее,
Крутом, брутальном, пафосном Харлее,
Мужик спасает брошенных котят!
Он подбирает кошек, лечит, кормит,
В процессе...

Яков Есепкин

ХАРИТАМ

• «Есепкин повернул вспять течение отечественной словесности, создал скорбный и торжественный тезаурус, более соответствующий плеядам Золотого века, но слишком тяжелый и несоразмерный для Пушкина и современников. Быть может, это игра гения в бисер.»
К.Славинский

I

Черной оспою царский альков
Наградят одалиски белые,
Пазолини Корабль дураков
Совлечет в кущи Асии злые.

Любят нимфы серебро волны,
Зри, Адонис, лядвийские мелы,
Что и Дафнис беспечный, Луны...

Яков Есепкин

ЭЛЕКТРЕ

• «Если на одной чаше весов разместить всё лучшее из Серебряного века, а на другой – книги Есепкина, пребывающего и ныне в глубоком андеграунде, столь чтимые Бродским Цветаева, Мандельштам и иные великолепные составители текстов окажутся едва ли не в безвоздушном эфирном пространстве, на губительной иллюзорной высоте.»
Р. Селехов

I


Се Вифания мертвых святых
Одевает лишь в мрамор столовый,
Се вечерии див золотых:
Шелк и млечность, иль пурпур меловый...

Полетит по небу стылому,
Пав, искрою вниз звезда.
Все печали с нею скину я,
В яму-пропасть, в холода.

Чему быть, тому случится,
Не гляди тоска в глаза.
Грусть не знает счастья птица,
Неизвестна ей слеза.

Всё пройдёт и даже звёзды,
Тушит Вечности рука.
Но какие наши годы,
Надо жить, живём пока.

Времена меняют нравы,
И в них взгляд на всё во всём.
И в грядущем дне не правы,
Те, кто правы в дне былом.

Небесами позабытому,
Путь — паденье в мир Земной.
И летит по небу...

Верю в истину боли сердечной,
Верю в счастье, что горе хранит…
Лебединая ты моя песня,
Журавлиный тоскливый крик…

Жизнь помяла, побила, но выжил -
Не сломался, живу как - бы так…
Мое сердце так много любило -
Потерял я многих в годах…

От потери не корчился в муках,
Боль тушил я холодным умом.
Знаю - встречу я тех, кто так дорог,
Белым саваном звездных строк.

Но надеюсь, что жизнь не кончена,
И тепло сохраню для тебя,
Чтоб в суровую зимнюю стужу
Согревать всем...

Запах пены морской и горящей листвы,
и цыганские взоры ворон привокзальных.
Это осень, мой друг! Это волны молвы
о вещах шерстяных и простудах банальных.

Кто зубами стучит в облака сентября,
кастаньетами клацает у колоколен?
Это осень, мой друг! Это клюв журавля,
это звук сотрясаемых в яблоке зерен.

Лишь бульварный фонарь в это время цветущ,
на чугунных ветвях темноту освещая.
Это осень, мой друг! Это свежая тушь
расползается, тщательно дни сокращая.

Скоро все, что способно...

Яков Есепкин

• Из книги
«Сонник Корделии»

Портреты юдиц в серебре и атраменте

Пятый фрагмент

Щедрый август нас дарит вином
Краснозвездным и млечным араком,
Иль всевещим забудемся сном,
Ид следя хоть бы мраморным зраком.

Что церковные флоксы, от роз
Белотечных пьяны мы, Господе,
Тридевятое царствие Оз
Чад взыскует о славленном годе.

Будем емины миррой студить,
Будут внове резвиться менины
И червовою тушью сводить
Кровь отроцев на их именины.

Тринадцатый фрагмент...

Яков Есепкин

• Из книги

«Архаика»


Пир Алекто


Четырнадцатый фрагмент пира

От смерти вряд ли Йорик претерпел,
Певцов ночных Гекаты отраженья,
Призраки за восьмой стольницей, пел
Художник всякий глорию ей, жженья

Порой и адской серности, увы,
В тенетах славы значить не умея,
Что праздновать в себе мокрицу, вы,
Времен иных скитальцы, Птолемея

Сумевшие, быть может, оценить
Учёный подвиг, маску ретрограда
Унёс в могилу он, а хоронить
Идеи любит Клио, маскерада...

В ком-то, мысли днём и ночью спорят,
В ком-то, ни фантазий, ни ума.
Где-то от них счастье, где-то горе,
Где-то они свет, а где-то тьма.

Могут мысли в дебри рассуждений,
Заведя, из мир нас забрать.
Могут льдом иль жаром размышлений,
Чувства и тушить, и разжигать.

Беспокоят, жаля словно осы,
Мысли ночью в злые времена.
В их ответах новые вопросы,
Будоражат ум, лишая сна.

Чувств любых, чрезмерное волненье,
Отбирает в нас сердец покой.
И печаль большая, и веселье,
Гонят сон...