И не пьянство

Мамочка, мама, мамуля,
Где ж ты раньше родная, была?!
Ведь никак, ну никак не пойму я,
Для чего ты нас всех родила?!

Растоптала мечты и надежды
Трех потерянных маленьких душ.
Не была такою ты прежде,
А теперь ты ушла в эту глушь.

В это черное, дикое пьянство
Обмакнула ты детство мое.
И в ужасном своем постоянстве
Ты кричишь – налейте еще!

Папочка, папа, папуля…
Жизнь шальная тебя понесла.
Не приму судьбу я такую,
Коль она нас с тобой развела!

Километры с тобой...

Газетные строчки пустых объявлений
Читаю до точек, сидя без движений.
Листаю страницы, где все по обмену.
Меняют мужей, презирая измену,
Меняют коньки на размер, что побольше,
Меняют косички, умершего Мойши,
Меняют рекламу на деньги и шмотки,
Меняют килу на мужские колготки,
Деньги меняют на совесть и честность,
Меняют любовь на большую известность,
Известность, на пьянство и жизнь в подворотне,
Рай очень скучный на жизнь в преисподне.
А вот объявленье покрытое пылью:
Меняю метлу на...

Есть бледный свет, есть красное вино,
и тяга звёзд, неизлечимая, как пьянство.
Есть дар листвы, травы прохладный сон –
координаты летнего пространства.

Вплети в узор ладони нить дождя
и паутинку клёнов остролистых.
Луна, печаль на лезвии ножа
на хлеб намажет ржавого карниза.

Вселенной боль похожа на твою,
лишь только тем, что любишь ты прогулки
под небом полночи, под баюшки-баю
фонарной челяди в безлюдном переулке –

где залежь туч, как бесконечный сон,
и диск луны, как тень...

Слава богу! Мир как прежде
Побыл светом,канул в ночь...
Я про то молился грешник-
Чтоб исчезла память прочь!

Словно шелк,приятный голос
Без морщин любви и слез-
Он зажег меня и снова
Я один в ночи без звезд...

Час назад расселись гости,
Всяк с присягой о былом-
Я сказал при всех,что бросил
Пьянство за любым столом!

Пальцы лучшей из красавиц
Я хватал,как верный приз-
Вам бы ту чужую зависть
Передал не всяк артист!

Присоседили с дурнушкой,
Что вдруг делалась красна...

Весенний лучик
прыгает
с ветки на ветку,
цепляя тени,
оставляя
засечки, зарубки, заметки.
Серый асфальт
и синее небо
растягивают пространство.
Немного сдают нервы –
но можно списать на пьянство.
Смотрю ещё дальше, шире,
сердце
становится глубже,
отбивая пульс
промозглых
мартовских луж.
Дышу ещё чаще,
резче,
словно весенний сумрак
сбрасывает
трикотаж
вместе с остатком рассудка.

Сейчас идёт незримый бой
и многих косит смерть косой.
Давай подумаем с тобой,
а может будет жизнь другой..?

Виновен в этом не солдат,
ведь, не стреляет автомат.
Когда "бухает" муж и брат,
то, кто же в этом виноват ?

Когда на улицах салют,
когда на каждом шагу пьют.
И на "природу" хмель несут,
без пойла вообщем не живут.

И пьют семьёй - отец и мать
и им в угаре не понять,
что надо-бы, детей обнять,
а ЭТО делать перестать!

Инфаркт, инсульт иль просто рак..,
малосемейка и...

Любить, любить – так просто и так сложно,
Себя не опустить наверно всё же можно,
Ты для себя решай, что истинно и ценно,
Другим всё позволяй – в любви жить или бренно.
И сам ты будь собой, других лишь принимая,
Добро сади везде, достигнешь двери рая.
Ведь счастлив ты всегда, ты в радости родился,
Для рая и любви на свет ты появился,
Любовь она на век, в ней счастье, постоянство,
Она дарует жизнь и ненавидит пьянство,
Живи лишь для того, чтоб взором видеть ночи,
Любовь она живёт, и...

Грошик мать берегла для сына,
А он бросил его в разгул.
В кабаках пропадал детина,
Битие разномастных скул.

Грошик мать берегла для сына,
Чтобы в городе не пропал.
В деревеньке ждала скотина.
Сын её у себя не ждал.

Память помнила карапуза
Прижимавшегося к локтю.
Нет кровинки другой и чувства
Материнской любви к дитю.

Остальные все на погосте..
Только мать может так терпеть.
Но у сына чужие гости,
Грубость, пьянство, их круговерть.
-
Сергей Прилуцкий, Алатырь, 2017

У меня был знакомый один,
Как хорош на лицо - боже мой!
Легкомысленный, стройный, блондин,
И без шапки ходивший зимой.

Пиво в Тушинском парке он пил,
Под гитару на лавочке пел,
Он работал, хотя не копил,
И почти ничего не умел.

Даже в армии он отслужил,
Потому что экзамен не сдал,
Не любил он, конечно, рвать жил,
Потому и учиться не стал.

Хоть и не было в нем ничего,
Кроме эго и самолюбви,
Всё равно мы любили его,
И за что - не пойму, Се Ля Ви!

Он роптал, недовольный...

Когда я вижу сладкий торт,
Я точно знаю-натюрморт.
Как рюмку до верха налью
Так поднимаю тост и пью.

Нам кто-то сказку занесёт,
И сладко, горько заорёт.,
А может всё наоборот?
И там какой-то идиот,

Опять откроет лживый рот,
И в транс бредовый попадёт,
И за собою увлечёт,
И мир безумства распахнёт.

У лукоморья жирный кот,
Частушки под гармошку пропоёт,
Сурово брови мы насупим,
И пьяного кота отлупим.