И лишь безмолвный шепот

Бред ты мой милый,
Бред мой хороший…
Останься со мною случайный прохожий…
Я спою тебе песню
Про вечную вьюгу,
Про звон гитарной струны у калитки подруги…
Про шепот листвы
У меня под ногами,
Про серый туман, что стоит над полями…
Ты говоришь, что не хочешь,
Что вечно ты занят,
Забудется все, мечты не поранят…
И как тут поранить, ведь это все бред…
История пишется, оставив лишь след….
И в строчках сокрыты
Сумрак и свет
На сотни людских, а может тысячи лет.
В них нет уже счастья...

Месяц июль, вроде лето.
В руках посадочные билеты.
Еду не знаю сам куда.
Лишь бы далеко, где не души.
Где тихо, шепотом бежит река.
Где одному легко, в глуши.
И моя тайна всем известна.
Но не вижу братской я руки.
Ожидаю лишь звонка и слова Кана,
Успокойся все нормально, с кем не бывает
И как то даже грустно
от того что этих слов мне не хватает
жалости не надо, они мне ни к чему
свои обиды засуньте куда по дальше,
я выбрал путь от ныне быть мне одному

Великий бизнесмен рыбачил как-то раз
И вытащил совсем неведомую рыбку,
Сверкающую всеми красками небес,
Переливающуюся цветами дивных радуг.
Забилась рыбка в лодке у дельца
И вдруг, как в сказке, с ним заговорила!
- " О, человече, выпусти меня,
А я исполню три твоих желанья!"
- " Э-э, нет! Согласен лишь на пять!"
- " Но я смогу исполнить только три!"
- " Ну хорошо! Четыре с половиной,
И не проси, решенье я принял!"
- " Я три лишь.." - Рыбка прошептала.
- " Ну ладно, уступлю! Четыре...

Когда она в церковь впервые внесла
дитя, находились внутри из числа
людей, находившихся там постоянно,
Святой Симеон и пророчица Анна.

И старец воспринял младенца из рук
Марии; и три человека вокруг
младенца стояли, как зыбкая рама,
в то утро, затеряны в сумраке храма.

Тот храм обступал их, как замерший лес.
От взглядов людей и от взора небес
вершины скрывали, сумев распластаться,
в то утро Марию, пророчицу, старца.

И только на темя случайным лучом
свет падал младенцу; но...

Иллюзии и сны, кристаллы алкоголя,
на белой скатерти, на убранном столе,
пришла Весна, нашла меня в раздоре,
ушла тотчас, растаявши во мгле.

Ещё стучали башмачки, и капли
ответны, и холодный свет зарниц
кружил по небу, и рассудок в такт им
считал пушистый взмах её ресниц.

Весна, Весна, ты не вернёшься, знаю,
и от того хрустальное вино,
я не спеша, под вечер выпиваю,
безмолвно глядя в тусклое окно.

Мозг замутнён, движенья стали слепы,
опять Она приходит, и вокруг
сияние...

Забыты заповеди нами,
Лишь уповать на чудеса,
Любовь и ненависть кругами
Нам заслоняет небеса.

На исповеди – ложь в законе,
А клятва попусту дана.
Все наши аисты – вороны,
А, правда, вовсе не одна.

Покаюсь, стану на колени,
Заплачу шепотом молясь,
Замру, всего лишь на мгновенье…
Так жизнь моя оборвалась.

Теперь плита вдохнуть мешает
И черви нарушают сон,
Взойти б весенним урожаем
И пылью сесть на гладь икон.

Была б душа и сердце билось,
О сколько б мог я изменить,
Но...

Надрывно шумит тополь,
хлестая июньскую синь жарким шепотом листьев.
Слезятся глаза – ветра топот,
ветра дыхание чистое с привкусом
свежей симфонии дальнего берега моря.
Утро убьет полдень, полдень сожрет вечер
парящим закатом, вскоре
мою долю разделит ночная млечность –
словно туман,
словно слово немого,
заговорившего тихим лунным сияньем.
Там – надрывно шумит тополь; там –
хлестая июньскую тьму выжатым шепотом листьев
слезятся звезды,
путаясь в мыслях
высотою полета и созерцанья...

Я слышу локонов твоих шуршание
Храню по-детски безмятежный сон,
А губы помнят каждое косание
И твой пьянящий, сладострастный стон.

Одежд обрывки разметались по полу,
Как будто вихрем ветра сорваны
Не осознать, коль у желанья в плолоне.
Мосты для возвращенья сожжены.

Забыв о дне, о жизни и о вечности,
Порвав приличий бренности границ,
Тонули в неге ласки бесконечности
Лишь вздох и шелк прикрывшихся ресниц.

Люблю…. – слова срывались в шторм касания -
Желаю и хочу тебя я вновь...

Засеребрилась долгая прохлада,
В уединенье стынут тополя,
Моя душа, последняя услада,
Оставив все, ушла в саму себя.
Она почти замерзла в хладном мире,
Она почти устала от невзгод,
Она не гостья в этом долгом пире,
И ей хватило тягостных хлопот…
Она легла ничком под одеяло,
Она желает что-то разрешить,
И все, что было, бесконечно мало
И не понятно, чем же дорожить…
Пустынна суть обители материй
И тяжела наносная краса,
Не поклонялась в пустоте безверий,
И ничего, увы, не обрела...

Листая интернетные страницы,
Создав очередной никчемный сайт
Я вновь придумаю смешные лица
Смешной аватар в пару мегабайт
Искусственная жизнь, забыв пароли.
Я вспоминаю, сколько же сетей?
Я вряд ли вспомню эти мои роли.
И все что написал, весь текст речей.
Тебя не видно и не видишь ты
Безмолвный текст лишь, вместо слов.
И монитора в темноте черты.
Как понимание себя, где нету снов.
Где нет реальности лишь только мишура,
Где светит и бликует монитор,
Где как нам кажется, живем мы на...