И легки

Развейся по ветру печаль
Как тонкий слой дорожной пыли!
Сижу, грущу, мне очень жаль,
Что промелькнули и уплыли

Мои счастливые деньки,
Мгновенья сбывшихся фантазий.
Прекрасны, радостны, легки.
Я трое суток был в экстазе.

Но вот заветная мечта,
Побыв недолго в настоящем,
Осталась в прошлом, стала там
Воспоминанием блестящим.

Уйди, холодная тоска!
Я отправляюсь к новой цели.
Иные радости искать.
Грустить по ним всего неделю.

И вновь гоняться за мечтой.

На поле шахматной доски
По граням чёрно-белой драмы,
Изящно вытянув носки,
Танцуют две прекрасных дамы.

Движенья быстры и легки,
Воздушны и неуловимы,
Но ни одна теплом руки
Сестру родную не обнимет.

Они навек разделены
Игрой ума, контрастом цвета.
Они для славы рождены.
"Ничья!" – награда от поэта.

Твой голос растекается ручьём,
Твои глаза, - как зеркало Вселенной!
Я в них своё признание прочёл,
И ты согласна, если откровенно.

Твой путь к мечте застал тебя врасплох,
Тебе представить было это сложно.
Я помню каждый выдох твой и вздох,
Когда в моих объятьях безодёжна...

Твои движенья плавны и легки,
Естественны, и, в общем, бесконтрольны.
Покорствуешь владычеству руки,
И в тот же миг становишься довольна.

04.03.2014

Скорей, садись на этот поезд.
Забудь о времени и в суете дорог,
Под стук колёс начнётся твоя повесть,
О том, как ночь длинна и как далёк порог.

Не важно - долог путь или опасен.
Об этом, может, лучше и не знать.
Ни тот ли миг заманчив и прекрасен,
Который нам так хочется понять?

И вот, ты мчишься по пескам в пустыне,
Палимый солнцем, в огненной глуши.
Или на столике купейном чай твой стынет,
Средь скал и льда, в полуночной тиши.

У пропасти по краю, над обрывом,
Где магия высот...

«Да, жизнь – всего лишь сон, должны мы понимать.
И в этом мне пришлось сегодня убедиться:
Мир – только сон… А я-то думал – явь.
Я думал – это жизнь, а это снится»
(Ки-но Цураюки)

Руки распахнуты в белые крылья.
Из-под привычных терновых шипов
плавно взлетаю над серою пылью
тесно зажатых бетонных кубов.

Над перелесками, над перекатом
бархатных спин изумрудных холмов…
И над полями с оврагом покатым,
с тёмными пятнами старых домов…

Солнце садится в алмазные брызги...

О, эти письма из Эдема,
кожей к коже...
Жди поздний синий,
Пей огонь... слова устали...
Ты, шепотом одетая во всё.
Все туже шёлк и строки на запястьях,
Вода прикосновений талых вод,
Крест-накрест... руки и...
И абсолютный звук пройдет мурашками
По обнаженным венам.
Мой бледный зверь
Ступает в лунное свеченье...
Кто знает ноты, тот не знает правду нот...
Кто знает форму, тот не знает
Осенних бабочек касавшихся огня.
Мои стихи к тебе, мои тебе стихи... в них я горю...

Написано под впечатлением японской лирики
«Японская любовная лирика»
Москва. «ЭКСМО - ПРЕСС».
1999

***
С весенних вишен
осыпались лепестки.
Грациозно легки.

Редела пышность.
Разлетались все мечты.
Почему в мыслях лишь ты?

Пожалуй, вышью
ностальгический сонет.
Паутинки поздних лет.

Звучат чувства всё тише.
Засыпается жизнь
увяданием харизм.

Зову. Ты слышишь?
Разошлись наши пути.
Невозможно вновь пройти.

***
Никто не тревожит
груды опавших...

Было лето. А потом пропало.
В опустевшем парке, у реки,
Дни ещё прозрачны и легки -
Отголоски лета - карнавала.

Но в палитре - жёлтые тона,
И заметно холоднее ночи.
Бабье лето уходить не хочет,
Видно, нагулялось не сполна...

Листья ждут команды ветерка,
А потом - полёт. И круг замкнётся.
Ни один обратно не вернётся,
Ни один. Так будет. Но пока...

Девочка поднимет жёлтый лист
И сожмёт в игрушечной ладошке.
Осень не знакома этой крошке,
Небосвод над ней кристально...

Анданте близости,
Сердцебиенье строк,
Слов порванных и слов нетерпеливых,
Молчащих, умоляющих о том звучании
В разлившихся чернилах...
Скользить по ласке выгнувшихся тел
В сближеньи откровенных богомолов...
Веленьем обнаженных вен,
Бессилием, бескрайностью кессонной...
Кессонновой болезнью тесноты...
Бикфордовым шнуром сердцебиенья...
Кто ты, прикосновенье отражений
В скрещеньи наших обостренных тел.
Кто ты, танцующая пламенем реки,
Коснувшаяся губ моих губами...

Скажи мне, кто учил тебя сводить с ума
Восторженностью чистого вопроса
О том, что лук и что такое тетива,
Мне в грудь стрелой влетевшая весна...
В архитектонике, где стебли - шелест рук,
Скользящий глубже, выше, смертно дальше,
Где долго длинный полыхает звук,
Распахнутый на эшафоте клавиш.
Мы разберемся в титрах, в прописях зари,
Летя в стихи и долгое признанье,
В то равновесие, где мы легки,
Где слух направлен в ток исповедальный.
Ущербной вещью суеты модель...
Аорта...