И косу и комбайн захвачу

Панихида, псалмы, и кадило окутало дымом
восковое лицо, прилизали старухи его.
Ходит толстый священник, и руки священника стынут,
совершая в торжественный час ни к чему колдовство.

Спит Машук, над зубцом колыханье ночного тумана,
по низинам легло покрывало, тяжёлая стынь,
перевал ожидает от горного склона обвала,
вперемежку с малиною терпкая пахнет полынь.

Чу, споткнулся священник, Чудотворца качнулась икона,
во сердцах помянул он недобрым шутовской маскарад.
Из угла вышла тень...

И в час роковой близ тебя – никого,
но это не есть печаль,
ведь зло на земле, и его торжество
уходят в былую даль.
Под дубом лежишь ты, шуршит листва,
в траву желудём сорит,
поникла тяжёлая голова,
и грудь уже не болит.
А подле тебя буйная жизнь гудит,
жужжит насекомых рой.
Чу, в схватке кузнечик сейчас погиб,
схватился с жуком, герой.
Знать, час роковой не тебе одному,
и смерть не тебе одна,
поделена поровну, и в плену
у жизни не ждёт она.
По маковкам, косам струится свет,
и в...

Девушка из детдома. Если обмолвишь слово,
или посмотришь косо –
- вцепится без вопросов.

Если погладишь с лаской, вмиг замурлычет тихо,
лишь иногда с опаской
взглянет сурово, дико.

Наше знакомство кратко. Крала она с кармана.
Пьян был. В костюме – карта,
чеки из Пакистана.

С командировкой прибыл в аэропорт Шанхая.
Бизнес. Товары. Прибыль.
Сделка ушла, сгорая.

Тут мы и подружились. Пересеклись дорожки.
Двери гостиниц были
в радость ей, словно кошке.

Ты полюби другого...

Если однажды горячее солнце
Станет холодным,как утренний лед.
Если зима жарким летом вернется,
И на песок белый снег упадет.
Если беда,что ни чем не измерить,
Рухнет косою на землю звеня.
Я буду знать все равно,что ты веришь,
Я буду знать,что ты любишь меня.

Если друзья мои станут врагами,
И в саюте продадут за пятак.
Я буду грызть эту землю зубами,
Я буду верить,что это не так.
Если я буду оборван,как дербишь,
И стану жить все на свете кленя:
Я буду знать все равно,что ты веришь...

Я - русский до мозга костей,
Я - русский до кончика носа.
Да, во мне бежит много кровей,
И древо моё растёт косо.

Но, я не могу быть иным,
Ведь русские любят душою.
Да, и не хочу быть другим,
За русскими, как за стеною.

Мне жить на родимой земле,
Мне делать её богаче,
Мне песни слагать о ней
И плакать о ней в неудаче.

Пусть дети мои растут,
Гуляя по русскому полю.
А вырастут - пусть несут
Достоинство и Божью волю.

Для внуков моих храню
Награды отцов и дедов.
Достану их...

Все началось гораздо раньше,
Чем всякий думает сейчас.
Все началось с той самой фальши,
Что исказила Неба Глас.

Тогда гонимый по Египту
Народ нес тяжкое ярмо,
И жрец один по манускрипту
Был предназначен для него.

Он был достойным человеком
В храме близ древних пирамид,
И с детства мыслил о великом,
О том, что вечность охранит.

Им суждено было сойтися
С тем, чтоб людей расшевелить,
С тем, чтобы кровью обагрился
Наш свет, что нужно обновить.

Он был тогда довольно молод,
Но...

Была ты Пушкина,
Была Есенина-
Зачем ты спишь сейчас,
Бурьяном сеяна?
Когда проснёшься ты-
С косой распущеной,
С разбойным посвистом
И кровью пущенной?

Встряхнёшь колокола,
Из дряни литые,
И в Златокраденой
На плахи битые
Положишь головы,
Сто раз отрублены-
Так хочешь чаю ты-
А это-бублики!

Потом дождями лить,
Крыть снегом-саваном,
Удавку-жизнь пропить-
И лечь раскаянной-
А по весне опять
Тоска озимая...
Ах,ты-нелепая,
Несобразимая!

Я от тебя бежал,
Сидел и...

До краёв тарелки-лужи
Наполняет щедрый дождь.
Пей на завтрак! Пей на ужин!
Пей! И всё тут - хошь не хошь!

Небо – что тебе половник
На раздаче в жаркий час.
Ливень, знай, деревья клонит, -
Угощает прозапАс!

Братьям в школу, на уроки.
Им вослед, пускай медведь
По ушам ходил, - сорокой
Затрещу, да стану петь!

ПерепЕть грозу!? Поди-ка!
Ночь пугали – в городах
Шпарят молнии, как пики,
ПритягАют к проводам.

Косы нАзло расплетаю
И не прячусь под плащом.
Вот и ладно, - полетаю...

Поверь, ничто я незабыл
и словно то было вчера,
Ты первая, кого любил,
ты первая, о ком страдал.
Ты первая, кому дарил
цветы и бурю первых чувств.
С тобою поровну делил
Лазурь небес, осенью грусть.
С тобой впервые я мечтал
в разгар бушующей весны,
И в косы снов твоих вплетал
свои непорченые сны.
Тебе впервые я сказал:
впусти меня в свою мечту,
Люблю тебя и трепетал,
пройдя запретную черту.
Впервые первое ушло, в века...
но память, как гранит,
С конца по первое число...

Не корите, не надо, нас взглядами,
Не шипите змеёю в песке.
Просим вас – не зовите нас гадами,
Мы всего лишь нули на доске.

Даты, даты, мы небом дарённые,
На крестах иль дощечках косых.
Между нами – тире окрылённые,
Всё, что было у смертных простых.

Сколько их под землёй упокоено,
Сколько судеб осталось в тиши.
И они лишь крестом удостоены
Да забвеньем в пустынной глуши…

Александр Канторович
(Из Философии поэта)