И гордо один я не в ногу

Ну что? Жизнь в долгом напряженье?
И потрясает и ведет?
И забирает вдохновенье,
И завистью чужою бьет?
Мысль убирает все преграды,
А жизнь дает, где и не ждешь...
А самому так много надо,
Но как в цепях сих унесешь?
Ум жаден к наслажденьям духа,
Все хочет суетно объять,
И нет предела взгляду, слуху
И мысль торопится познать...
Увы, цепляет мир за ноги
И вязнешь в долгой Суете,
Мираж - открытые дороги,
Где не ступи - все не тебе.
Долги, житейские...

Стал народ роптать на Господа,
А пришельцы больше всех -
Кто нас всех накормит досыта? -
И ввели евреев в грех.

Обнаруживали прихоти
Отщепенцы пришлых масс,
И сыны за ними хныкали:
«Кто накормит мясом нас? -

Манну хаяли и плакали,
На мучной взирая мусс -
Долго смачно мы не какали,
Позабыли мяса вкус,

Что в Египте ели даром мы.
С тем, что запретил ислам,
Не согласны мы с татарами,
И в свинью есть можно нам,

Если завалить нечистую,
Освятив пред тем ножи,
Шашлыка кусочки...

У Моава на форпосте,
Где окончился предел
Аморреевых погостов,
Царь Моава с миной постной
Опечаленный сидел.

Видел Валак, сын Сепфоров,
Что Израиль причинил
Аморреям, как свой норов
Проявил без разговоров
И расправу учинил.

Думали Моавитяне,
Устрашившись тех сынов
Израиля: "Египтяне
Обрекли нас на закланье,
Не создали блокпостов,

Точно Берия бандитов
Выпустили с лагерей
Диссидентов, бишь, семитов.
Их поди теперь, лови ты
И тупой стамеской брей.

Но...

Как не плюхнуться Рассее
Голой попой на ежа -
Жириновский с Моисеем
Монолог свой продолжал:

"Вот законы, что предложишь
Ты народу моему,
Дабы слушался он вожжи,
А не то - на Колыму.

Если купит кто еврея,
Обращённого в раба,
Пусть несчастный пейсы бреет,
Такова его судьба.

Непокорного объездят,
Как бы ни был парень крут,
Оприходуют в подъезде
И в кутузку сволокут.

Хочет он того, не хочет,
Пусть работает шесть лет
От зари до поздней...

К тому, что было, обратимся заново.
Мемфивосфея царь Давид призрел,
О чём дал свой обет Ионафану он,
О чьей кончине искренне скорбел.

Саула внук на две ноги ущербным стал,
Когда был нянькой выронен с крыльца,
А методы лечения пещерные
На ноги не поставили мальца.

Но под царёвой тщательной опекою
С детьми Давида рос хромой малец,
Саула рода… Но тогда калекою
На трон высокий было не залезть.

Слуга Саула, Сива, в услужение
Мемфивосфею отдан был. Поля,
Активы и Саула сбережения...

Я не хотел,решила так судьба.один,как перст,отринут и покинут.
Какой глупец,надеялся всегда,что будет свет,а все ненастья сгинут.
Где было сердце-там теперь дыра,повсюду тьма и не помогут спички.
Я тщетно верил,что сильней любовь,а оказалось,что сильней привычка.
И нет отца и некому теперь ни пожурить,ни тронуть по-отцовски.
Мы разошлись.Один средь серых стен.Лишь только боль,окно и беспальцовки.
Я так хотел почувствовать успех.И устремиться,целовать ей ноги.
Любовь слаба.Привычка...

Шел учитель по Земле с учениками, давая им учение Иисуса!
Кто просто слушал и запоминал, один высокий, всё записывал.
Его записки через триста лет найдут, когда учение всё переврут.
Закрыты те учения от посторонних глаз, иначе в мире не поймут сейчас.
В тех записях приводит ученик пример, тот случай был записан сразу.
К учителю однажды принесли больного, он грамотный и добрый был.
И за него его друзья просили, что бы учитель руки, ноги восстановил.
Учитель строго посмотрел, сказал, что...

Любовь в душе моей была,
Искра пылала ярко.
Погасло пламя от огня
И стало мне так зябко.

Без чувств, без ласок и без слёз,
Что мне слепили очи.
Стою у белых ног берёз,
Проходят дни и ночи.

Прошёл уж год за ним другой,
И нет тех чувств, что были.
Я жил всё время лишь тобой –
Меня ты не любила.

Когда же встречу я любовь
И чувства, ласки, слёзы?
Хочу забыть печаль и боль
Стоя у ног берёзок.

Что мне когда-то помогли,
Найти любовь и счастье.
Они мне очень дороги,
Как память...

Посадили, суки, в будку,
Привязали цепь на шею,
Мать не зря мне говорила,
Когда сиська была медом,
Не ходи ты к этим людям,
Что с них взять, двуногих гадов,
Ну а мы, щенки слепые,
Кто ж нас спросит, волков вшивых,
Только пендель рефлекторный –
Вам под хвост или в бочину?
Не до сказочек теперь,
Жизнь собачья – вечный подвиг.
Не забуду мать родную.


Ляпсус второй

Я выкидыш города – воробей,
Божья тварь на содержаньи подачек
С мусорных пастбищ.
Это мой город...

Во Ерихоне, славном граде,
К Иисусу рвался богатей,
Который словно о награде
Мечтал о встрече с Ним, Закхей.

Никто с ним в городе не знался
И не здоровался никто.
Он главным мытарем считался
И ненавидим был за то.

Иисус сказал ему: "Возлягу
С тобой Я нынче пировать", -
И осчастливил тем беднягу.
А люди начали роптать.

Тогда сказал Он притчу: "Двое
Вошли с молитвою во храм.
И был один душой спокоен,
Что Бог бандитам и ворам

Не сотворил его подобным,
Что был он славный...