Худо-жеству

Девица-красавица,
Всем ребятам нравится,
Как солнце улыбается -
Смеется-кувыркается.
То она готовит не свет ни заря,
То она вяжет, не тратит время зря.
Слова худого не скажет,
Все танцует да пляшет.
А как разойдется,
То может частушки смешные сложить.
А уж как сготовит полбу да щи,
Так всех потом ищи да свищи.
С лица бела да румяна,
А уж как посмотрит рьяно -
Удалец упадет как пьяный.
То-ли в лужицу, а то-ли в яму.
Живет она вот в том терему,
И я там ребята живу.

И когда тебе будет худо.
А меня уже не будет на свете...
Ты вдруг ясно лицо мое вспомнишь,
И мои бессильные слезы.
Ты прошепчешь сухими губами:
"Я, как истину, Вас приемлю!"
Ненасытной, последней болью...
Ты полюбишь вдруг эту землю...

Любомир сидел, склонившись,
И с печалью на лице,
Так от слуг и не добившись,
Что случилось во дворце.

Где жена его, Милена?
Ведь была же в терему!
Не прошла ж она сквозь стены…
Как исчезла? Почему?

Да! Была в своей светлице
Перед зеркалом, одна.
Но она же ведь не птица,
Улететь чтоб из окна.

И не выпрыгнешь в окошко:
Над землею высоко …
Да! Не птица и не кошка!
Что ж случиться-то могло?!

В деревнях прошли окрестных,
Всё надеялись, а вдруг …
Всех крестьян спросили...

Он глаза открыл, не веря,
И подумал: «Это сон».
Вспоминал: он запер двери?
Был вчера «хороший он».

Вновь открыл, и вопль истошный
Вдруг сорвался из груди.
В это верить невозможно,
Это в жизни не найти.
Там у ног его сидело
Существо, не описать!
Очень тоненькое тело,
Руки, ноги, пальцев пять.

А лицом, почти что рыба,
С кожей гладкой голова…
Даже брови встали дыбом, -
Воздух выдохнул едва.

Тело всё в чешуйках, в блеске,
Вроде, как комбинезон.
Аргумент искал он веский...

Три дня прошло как три минуты,
Но не успели мы обговорить все темы
Хотя о многом говорили
И ни о чём мы не грустили…
К выводу пришли мы с ним,
Что нужно в стране помочь другим…
Очистить землю от воров и бюрократов,
Чтоб жизнь наладилась как в странах демократов
Пусть лучше они в мучениях умрут,
И больше никого и никогда не предадут…
Простой трудящийся в своей родной стране
Не должен находиться в стороне.
Друг дружку искренне любить…
Детишек в радости растить.
Отчизну свою не...

Я радуюсь твоим успехам
Когда молчишь - и я молчу,
И это даже не помеха
Не влазить вовсе в жизнь твою.
Я буду ангелом,звездою
Тебя всегда оберегать,
Так я всегда буду с тобою:
Хранить,беречь и помогать.
Ты загрустишь,а я заплАчу,
Задумаешься - оглянусь,
Я знаю,что для тебя значу
И я за бОльшим не гонюсь.
Ты будешь ехать - буду мчаться,
Ты будешь спать - твой сон храню,
Ты будешь врать - я сомневаться,
Признаешься - скажу "люблю"...
Я тот цветок в горшке зеленом,
Я та царапина...

«Незнающие», прославляют советский рай,
А мать рассказывала, хлеб по двести
Грамм давали детям в день, а взрослым,
Кто работал по грамм пятьсот и постоянно мучил

Голод! Весною ели пучки и кислянки,
Ловили рыбу неводом, из старых
Сарафанов. В селе соседнем Полудёновке,
Женщина жила с двумя детьми, как у святых

Их были измождённые, худые лики.
День два проходит, не видно мать,
Её убила дочь, от голода, чтобы
Не умереть. А ей сказала мать,

Убей меня, я пожила, не выдержит...

Широкий взгляд
Две стороны медали
Нет худа без добра

Он был жалок, убог, печален.

Часто кашлял и шмыгал носом.

"Дурачок" — ему вслед шептали

Все подряд, и глядели косо.

Делал вид, что не обижался,

Был приветлив, учтив, радушен.

Притворялся, и улыбался,

Пропуская смешки сквозь уши.

"Смейтесь! — мыслил. — Смотрите сверху!

Я вас выше! Уж я-то знаю!

Ваш удел — мерить вашей меркой!

И за это я вас прощаю!"

Он бродил, незаметной мышкой,

В переулках, где меньше шума,

Спрятан в серенькое пальтишко,

Весь утоплен...

Болезненная безупречность, приближая вечность
или её осколки, мало толку, реальность размыта,
чтобы увидеть сито, или носить воду, из пустого
в порожнее, где ось, ноя, ковчега остов, что собе-
рёт тварей, потенциальную ценность, а где гной,
что выдавили вчера, в вечность, где температура,
нары-ва?
рвом загородил, город, напустил крокодилов,
двух видов, вампиров, шизоидных и других
агрессивных, эпилепсией страдали, все следы,
свои, хвостом заметали.
а он надеялся на чудо, что верблюд...