Хрустеть

…Дворянский полк. Кадетский корпус.
Ах, аксельбанты-эполеты,
Медичек пламенная гордость,
И гимназисток флаш-приветы.
Законы Божьи и науки,
Царю - на верность обещанья,
Балы, фуршеты, губы, руки,
Да расставанья и прощанья.
Подобострастно исступленье,
Возможно, просто покаянье.
Жить в ту эпоху преступленье,
Как наказанье - обаянье …
… Румянец, юношеский чуб,
Задорных глаз искра сверкнула,
Непониманье детских губ,
У маменьки слеза блеснула.
Осенний день. Знакомства стыд...

Передумать. У школы, у входа
Повернуть, не пойти на урок,
Чтоб хлебнуть этой грешной свободы
И тревожный, и чистый глоток!
Что с того, что о реках России
Кто-то возле доски говорит,
Если, полная света и силы,
В сердце мальчика Волга горит?
Так водою манит она шалой,
Так хрустит она льдами сквозь тишь,
Что в пальто нараспашку, без шапки
По ручьям и снегам к ней летишь!
К ней, за парком пустынным блеснувшей,
Уносящей февральские сны,
Своим синим ключом отомкнувшей
Все зелёные двери...

Стекал на землю пот кровавый –
Господь в бореньи пребывал.
А ученик, в ком жил лукавый,
Его за гроши предавал.

Другие братья, безмятежно,
Лежали, предаваясь снам...
Один, страдая безутешно,
Иисус воскликнул к Небесам:

"Если возможно, Авва Отче!
Не дай испить из чаши сей,
Избавь от мук Меня... а впрочем,
Вверяюсь воле Я Твоей."

Он ясно видит крест и гвозди,
И ярость плети, рвущей плоть;
Он слышит хруст пробитой кости...
"Да будет..." - произнёс Господь.

Он знает то, что...

Эту синь отеческого края,
Эту даль, хранившую покой,
В грустные глаза свои вбирал я,
К поручням припав худой щекой.
Путь держал на юг речной трамвайчик.
Вёз, глотая вздохи на ходу,
Школьников, колхозников, рыбачек,
Радость чью-то, чью-то суету.
Песнями, протяжными на диво,
Потчевал динамик стариков.
Трое речников цедили пиво.
Зеленью рябило с берегов.
Всхлипывал баян. Махрой пропахший,
Дед в очках «Известия» читал.
Глаз кося на строгую мамашу,
Мальчик с хрустом грушу уплетал...

Я не знаю, помнишь или нет...
Милая, любимая до боли,
До сих пор храню я твой портрет,
Нарисованный ещё когда-то в школе.

Я тогда писал лишь про любовь
Был художник из меня неважный,
А сегодня чаще, вновь и вновь
Я смотрю на этот холст бумажный,

На бровей, с изгибом тонким нить,
На весёлый взор неуловимый;
На уста, умеющие льстить,
Но не разу не сказавшие: «любимый».

Я не первый, кто пришёл в твой дом.
Каждый уходил своей дорогой.
Глупо говорить сейчас о том,
Что тебя считал...

Ровно десять тысяч лет назад
Вечер на долину опустился
Продираясь с грохотом сквозь лес
Мамонт к мамонтихе торопился

Он бежал, не чувствуя земли
Под своими мощными ногами
И ломались спины деревов
Под любови грозными шагами

Разбегались звери кто-куда
Не желая встречи со скалою
Даже старый саблезубый тигр
Загодя убрался с водопоя

Он трубил и слышался в ответ
Зов подруги рядом, за рекою
Придавали еще больше сил
Нежность и предчувствие покоя

Скоро ночь, луны проснулся диск...

Когда к нам полночь опустилась,
Зачем опять приснилась ты?
Зачем смеялась и дразнилась
И губы прятала в цветы?

Зачем я утром пальцы с хрустом
Ломал, потом ломал сирень,
И почему так было грустно
Весь этот долгий – долгий день?..

Несчастный мир, и можно только сожалеть,
Что на Земле всё странно так, не оптимально…
Тела и Души, втиснутые в клеть,
Проблемы быта, что безбожно актуальны.

Перекосило, видимо, совсем
От роста миллиардов населенья.
И совершенно ясно, не для всех
Живые строчки - Чудное мгновенье…

Ждём и надеемся, страдаем по ночам,
Ведь так недостаёт чего-то Сердцу…
Ломаются бороздки у ключа,
В замках чужой, неоткрывающейся дверцы…

В случайно встреченных пытаемся вложить
Ту часть, которая...

В мыслях, взглядом и словами
Я стремлюсь к тебе одной
И мгновенье дивной встречи
Вновь и вновь предо мной.
Хруст травинок различаю,
В сердце поцелуй проник
И душа твоя святая –
Всё, что в жизни я постиг.
Ночи напролёт бессменно
Буду у твоих я ног…
Если б только сказку эту
Пережить я в жизни мог

В руке его тот самый чемодан,
С которым он ушёл уж надцать лет назад,
Одет он в тот же серый кардиган,
Как, всё же, изменило его время им под стать...

Глубокие морщины взбороздили всё лицо,
И седина отвоевала поле шевелюры.
Наверное, не тронутым осталось лишь кольцо
На пальце безымянном этого, быть может, Юры...

Не изменилось ничего... почти:
И под ногами гальки хруст, разбросанной навеки,
По-прежнему сапожник в мастерской своей стучит,
С окна напротив гомон, но уже без...