Хрупкие крылья

***
Замедлить времени нельзя,
тем более остановить,
ни повернуть обратно, вспять…

И лишь на крыльях мысли можно
его, если не ускорить,
попытаться обогнать!


***
Благословенно в жизни всё, что своевременно,
к тому же совпадает
с нашим собственным желанием,

ведь даже радость уж не в радость нам
бывает иногда –
что, к сожалению, приходит с опозданием.


***
Не доведённые до завершенья
добрые намерения,
мысли и желания,

иль не окажутся сродни
однажды данным,
но не...

***
Стоящего на берегу,
бывает, взгляд к себе приковывает
ропщущее море…

Так же иному
для духовного трезвления полезно
испытать бывает горе.


***
Как все болезни, не случайно
и любой порок общественный
является на свет;

и, видно, лишь здоровье духа
нам от тех и от других
способно дать иммунитет.


***
Повиснуть мысль на шее может тяжкой гирею,
а может крылья дать,
и мать всему, и в то же время повитуха. –

И даже более того:
дуга широкого сознания
очертит и орбиту...

Не летаю теперь в облаках.
От обрезанных крыльев мне больно.
Лишь мерцает огонь на свечах...
Зажигая надежду невольно.

Колокольный звон летит на небеси, -
Гусляры-то разгулялись по Руси,
Да по весям, да по разным городам,
Разрезвились, разыгрались тут и там.

Уж не знают звонари, как им и быть,
Гусляров-то наконец угомонить.
Зазвенели по Руси колокола
Так, что спать страна уж больше не могла!

И от звонницы Московского Кремля
Просыпается казанская земля,
Недоволен непроспавшийся дракон,
Крылья волоком, - на свет выходит он.

Как он рыкнет, как он рявкнет, будто гром,
Что и пламя, и дымит со всех...

Мини-новость из мира высокого, -
(А у нас не писали об этом);
Толстый ангел, упавший с облака,
Был, наверно, слегка с приветом.

Повезло ему, так случается
Только с пьяными и дураками,
Как засмотрится, замечтается, -
И уж вниз летит с матюками.

Он с травы потом поднимается,
Не убитый, идёт-шатается,
Не поломанный ни на йоту,

Бог ли спас, иль спасён случайностью,
Только крылья его валяются,
Непригодные вновь к полёту.

Автор: Ольга Волкова

Крылья бабочек земные
Цветом радуг расписные.
Всё в них - горы и моря,
Звук, системная игра.
В трав великие раздолья
Пыль, на лапках, с Лукоморья
Словом в темечко цветов
Отдают, услышав зов.
Им Одним оно ведомо,
Как и где посеять слово,
Что пыльцой зовёт цветка
Чья-то светлая душа.

Люди, они просто - люди.
Есть цветок в них и сачок.
Благодарности на блюде
Мух=ой, бабочка не ждёт.
Кто-то ловит в умиленье,
Кто-то ядом брызнет, чтоб
Не летали в окруженье,
Вызывая злой озноб...

Хрупким инеем запорошило розу,
Сединой пометив лепестки,
Принеся красавице угрозу,
Отворив калитку для тоски…

Белым саваном накрыло розу,
Красотой изранив красоту,
Превратило сказку в жизни прозу,
Оборвав прекрасную мечту.

Видно не судьба цвести ей дольше,
Скрасить серых будней череду.
Только, верю, будет их всё больше,
Чем сегодня, в будущем году!

Хрупкая дивная чаша,
Полная разных чудес -
Это Маэми Наташа,
В лучших нарядах и без.

Без облачения даже
Лучше, заметней душа.
Это Маэми Наташа,
Как же она хороша.

Эту Наташу Маэми,
Трудно пером описать,
В самой прекрасной поэме
Места ей не занимать.

Тот, кто пригубит хоть малость
С чаши, прозрачной на свет,
Губ алых цвет, побежалость
Помнить ему много лет.

Кто к нам с картин Эрмитажа
Царской походкой сошла?
Это Маэми Наташа,
Как же она хороша.

К ней точно к чаше...

Хрупкий, песочный тростник, считывающий соломенным лезвием
движенья воды, переливы пурпурно-синего ветра,
слушающий, как гипсовый полумесяц черпает из худосочной реки,
изрешеченной звездами, винно-сребристый ликер, бальзам ночного аптекаря,
веной души во мне, в человеке с забинтованным сердцем, с бездной
вопросов к псалтырю в кармане на голое тело, со взглядом зеркальной рыбы
в изогнутой угольной арке радуги ночи; во мне –
несет в этот мир, своим шерстяным гулом, кружева отражений...

Хрупкая стать, в бурых пятнах халат,
Она насмотрелась войны извращения.
Ее фронт в тылу,- медецинский уклад,
Там видят всю истину жертв приношения.

Испытывать боль, видя раны и кровь,
Нет сил посмотреть на ранения и горе.
Она, без прикрас, что дарует любовь,
Все держит в себе, все имоции скроит.

Не дрогнет рука, не уронет пинцет,
Не сделает лишнего шва по живому.
Над ней, словно нимб, белой лампочки свет,
Поможет она своим долгом любому.

И жалок был вид,- ранен пленный солдат...