Хорошей

Она бывает радостной, хорошей,
Она бывает плача грустной ношей.
Порой закружит риск неосторожно,
И трудно плыть...
Но часто мы, искусственно-тревожно,
Запутываем сами всё, что можно...
Причины сходу дарят непреложно
Всех следствий прыть...
Но, главное, не обернитесь ложью.
Нам с ложью надо бы по-строже.
Ложь надо чувствовать всей кожей,
С плеча рубить…
И не забыть -
Себе придумывая сложность,
Теряем верную возможность
Творить,
Быть,
Жить…

По песочным бреду старым тропам
к заповедным далёким Дверям....
Ожиданье приникло к Порогам,
где живёт старый Мастер... К Ключам ....

Мне вопросы задать он захочет
о деньках, вечерах и ночах....
На весах смех в слезах напророчит,
по секундам в песочных часах...

Опускаясь, под тяжестью ноши,
дрожь в тарелях прозрачных пройдёт.....
Взгляд следит по отметке хорошей....
Составляется день или год....


Сосчитать не успею все песни
и стихов шаловливый узор....
Он проверил... Уже...

Ты первенец мой, любимый, родной.
Жизнь быстро прошла и ты подросла.
Не верится мне сейчас ты сама
И дочку и сына уже родила.
Вчера на руках я качала дочурку.
Сегодня держу твоего сынульку.
И снова в семье у нас веселей.
Как счастлива я за своих детей.
Маме хорошей, как ты такой,
Пусть дети дарят любовь и покой.
Не будет печали и пасмурных дней.
Чтоб жизнь твоя с ними была красивей.

Ты первенец мой, любимый, родной.
Будь счастлива, дочка, и дети с тобой!

Может быть за эти строки
Назовут меня жестоким?
Может, сделал вдох неверный,
Подавившись вдохновеньем?

Только женщина в прицеле
Задрожала и ушла -
Пламенели, сатанели,
Испарялись зеркала.

Вызывался к поцелую
Тёмно-угольный оскал -
Та, с которою танцую,
Будет сброшена со скал.

И безрадостно и чУдно
Задрожала боль на блюде,
И с испариной со лба
Шёл до пятого столба…

А в зелёном перегоне -
Всё овечие стада -
Человечие законы
Загоняют их сюда.

И вдали, над этим фоном...

Чтоб всем было поровну счастья,
Чтоб любовь была у людей,
Чтоб у всех было поровну власти,
В каждой семье много детей.
Чтоб работа не напрягала,
Но доход приносила большой.
И за пьянку жена не ругала,
И не била бы сковородой.
Вобщем чтоб было всё в шоколаде.
Чтобы равенство,братство на век.
Чтобы всем по мягкой кровати,
Где бы телом отдыхал человек.
А ещё всем квартиру и дачу,
И машину,а в отпуск на море.
И хорошей чтоб жизни значит,
Ну и чтоб не было бед и горя.
Чтоб щемить...

Здесь, помню, лил водку в стаканы,
Газетой накрытый был стол.
И солнце с большого окна нам
Светило в обшарпанный пол.

Стоял этот дом на отшибе,
Где мусор теперь и трава.
Какими путями не шли бы,
Друзья позабудут едва

Как в доме дух братства клубился
И дым папирос обвивал.
Где только я не находился,
Любви, как тогда не встречал.

Везёт нас «Тайота-Калдина»,
А вместо посёлка – пустырь.
Сказал мне водитель: «Картина!
Обломки домов да кусты».

Где ж парни и девушки наши...

Ведешь опять на боль и муки
ты наша мачеха - не мать!
Любви приливы и отливы
твоей не можем мы понять.
А может мы - дурные дети,
что воспитались без отца,
И просто ждем хорошей плети
от удалого молодца.
И забубенные от дури
кровавой моемся рекой.
Мятежные мы ищем бури,
устав от участи такой.

Муж мой родной, единственный, милый.
Ты почему, ушел к той красивой.
Ты зачем наше счастье разрушил.
Ты почему, плюнул мне в душу.
Я ведь тебя так сильно любила.
Двух красивых детей я тебе подарила.
Что же могла, тогда я поделать,
Чтоб удержать тебя возле тела.
Как ты посмел, предать нашу любовь.
Что я детям скажу, когда спросят о папе?
Что увела его тетя чужая.
Что их мама такая плохая.
Что она мужа плохо любила,
Плохо стирала и мало кормила.
А может, что за собою смотреть...

Ты меня отпусти, отпусти!
Ведь слезинка всего лишь о прошлом
Созерцая в глаза не смотри
Это раньше была я хорошей.

Этот взгляд , словно вечность пытая,
Ворожит, умоляя остаться
Отпусти, я увы улетаю
Суждено в небесах мне скитаться.

За ухмылку меня ты прости
Слишком глупо теперь твое чувство
Наше прошлое смыли дожди,
В нашем будущем мне слишком пусто!

И не смей в лабиринте судьбы
Моей жизни отъяло плутать
Только «я» вместо бывшего «мы»
Да и прежней, теперь мне не стать.

Хозяин погладил рукою
Лохматую рыжую спину:
- Прощай, брат! Хоть жаль мне, не скрою,
Но все же тебя я покину.

Швырнул под скамейку ошейник
И скрылся под гулким навесом,
Где пестрый людской муравейник
Вливался в вагоны экспресса.

Собака не взвыла ни разу.
И лишь за знакомой спиною
Следили два карие глаза
С почти человечьей тоскою.

Старик у вокзального входа
Сказал:- Что? Оставлен, бедняга?
Эх, будь ты хорошей породы...
А то ведь простая дворняга!

Огонь над трубой заметался...