Холст

Жизнь, словно странная дорога:
День прожит, пройдена верста.
Быть может, шаг — и у порога,
Быть может, доживём до ста.

Судьбу слагаем, как молитву,
Перебирая чётки дней,
Но путь, увы, похож на битву —
Чем дольше раунд, тем трудней.

Идём мы, вечные скитальцы,
Из ниоткуда в никуда.
И мысли, как песок сквозь пальцы,
И время, как в реке вода.

Живём, как в сладостном угаре:
Пришло — пускай, ушло — забыть,
Не думая о жизни даре.
Зачем он нам и как с ним быть?

Касаемся картины...

Рисует лето прошлого этюды,
И время застывает на холстах.
Уже смешны былые пересуды,
О том, что вещи не на тех местах.

И мы, такие милые невежды,
Стремились спорить вплоть до мелочей.
Нам не суметь теперь остаться прежним,
Наш дом остался до сих пор ничей.

Дождь смоет всё, что память оставляла,
И краски растекаются ручьём.
Как много нам осталось до финала,
В котором не жалеем ни о чём?

Но хмурым утро долго быть не может,
А новый день не дружен и с тоской.
Жизнь приучила к...

Выронить этот залитый солнцем стих,
Сбивчиво пересказать предчувствие гостя...
В склянках осеннего неба иллюзии птиц,
Свитками гнёзда, поводом многоголосье.
Копии листьев на самом краю ветров,
Капают монограммы моно-влеченья...
Текст древних рун как мелодия утонченья
Кто-то кормил сегодня вечность из рук.
Кто-то кормил собой высоту синевы...
Кто-то отдал риторике рукопись тлена...
Кто-то искал... может быть, это ты?!
Белым молчишь, этим отчаянно - белым.
После прочтения снова...

Я тебя нарисую по памяти,
На холсте из невытканой нежности
Растворюсь снова в прошлую грусть.
Кистью ставлю мазки поцелуями,
И улыбку твою спелой свежести,
Нарисую с любовью тоски.

Что станет с скрипкой и смычком,
когда придет весна,
Где на пюпитре бархатный псалтырь,
Узнавший меру всех объятий венных,
Где Светом Зодчий выдумал холсты,
Которые играют цветом бренных?!
Точить смычок о ветхость словаря,
Дека - река, озябшая до струн,
Где нотной клинописью в буквах февраля
Я с ней о полноцветии молюсь.
Молюсь губами о скрижали плеч,
Рассыпавшись на восковом миноре...
Настроив ночь на дрожь, где только двое
О этих двух не знают наизусть ни слова
В том оркестре...

Апрель - нам вновь искать друг друга.
Движенья робки и слова просты.
Тревожит сердце хмель, зелёной вьюгой
смешавший краски на холсте весны.

Но всё одно - вечерних улиц охра,
аллеи, опьянённые дождём,
и бархат облаков в погасших окнах,
где мы опять друг друга не найдём.

Твоё желание читается во взгляде,
Мне обжигает губы огненный язык.
Я притворюсь, что не готов к твоей осаде,
Хотя давно к прикосновениям привык.

Твои мотивы перестали быть загадкой,
И пальцы трепетно ножом пронзают плоть.
Я знаю все твои коварные повадки,
Ты знаешь, как могу я сладко уколоть.

Твою фантазию сумею я дополнить,
Проникновением на нужной частоте.
В тебе взрываются снаряды страстных молний,
Нас оставляя на расплавленном холсте.

29.04.2015

Я чувствую твое дыханье,
хотя ты очень далеко,
и эти нити растоянья
держать в руках мне нелегко...

Они в мои вонзились пальцы
и кожу рвут на лоскуты,
пора бы взять мне в руки пяльцы
и вышить нитями холсты...

Портреты наших отношений,
нелепых ссор как молотьбы.
любви без лишних объяснений
и несвиданий без ходьбы....

Но чтобы сделать мне последний
на этой вышивке стежок,
хочу я ведать без сомнений:
Кого ты любишь, мой дружок?...

«Есепкин каноничнее Пушкина и сокровеннее Бродского, но его эсхатологическая гениальность претит массовому сознанию и коллективному бессознательному современников. Отсюда вынужденная элитарность последнего великого столпника.»
Ю. Лотман

XXI

Ирод, Ирод, се брашно твое
И в амфорах вино ледяное,
Алавастром ли, гипсом остье
Смерть забелит - мы виждим иное.

Колоннаду и сад обойдем,
Не четверг, а серебро лиется,
Во златых кашемирах блюдем
Тайность вишен, пусть Хала смеется...

Осень в природе, осень в душе.
Жёлтые краски в избытке.
Небо рисует на водном холсте
Бусы из облак на нитке.

Зимний пейзаж душу пьянит
Белая краска в избытке.
Небо роняет на белую гладь
Белого цвета снежинки.

Лета тепло ценно душе.
Зелень бушует в избытке.
Небо смывает пыль на листве
Цвет зеленеет на снимке.