Хочется плакать

Так странно... Между нами тишина.
А ведь я сильно так скучаю.
И конечно же тебя я понимаю,
Но вот больно сердцу без тебя.

Так мне хочется набрать твой номер
Позвонить, сказать, что я люблю,
Что тебя я никогда не забываю
Просто вот не знаю, стоит ли сказать?

Беру, звоню, но трубку выключаю
И сердце бешенно стучит.
Не знаю! Ну а вдруг ты не скучаешь
Без меня ведь у тебя полно забот.

Ты устал, глаза полны печали
Позови! Ведь я всегда приду.
Ведь тогда тебя совсем не знала.
Я не...

Я боюсь, что у марта не выпросить столько снегов,
чтоб смогли нас по ручку дверную засыпать метели…
Пересчитывать вёсны и сравнивать – эта ли, все ли
предыдущие счастье сулили, а дали любовь
надоело, но всё же придётся. Не выйти из дома,
если дверь завалило и снег – сколько видят глаза…
С притяженьем дивана не справлюсь, и тянет истома
распластаться, и плакать, и плакаться… Если бы за
твои плечи мне руки закинуть, и пальцы сплести,
и тобою дышать, и шептать тебе всё, что так стыдно...

Ну что? Жизнь в долгом напряженье?
И потрясает и ведет?
И забирает вдохновенье,
И завистью чужою бьет?
Мысль убирает все преграды,
А жизнь дает, где и не ждешь...
А самому так много надо,
Но как в цепях сих унесешь?
Ум жаден к наслажденьям духа,
Все хочет суетно объять,
И нет предела взгляду, слуху
И мысль торопится познать...
Увы, цепляет мир за ноги
И вязнешь в долгой Суете,
Мираж - открытые дороги,
Где не ступи - все не тебе.
Долги, житейские...

Собралось всё Израиля общество
При Массифе гнев и боль излить.
Все возмущены и озабочены,
Как Вениамина приструнить.

Тысяч набралось тогда четыреста,
Кто способен меч свой обнажить,
В меру справедливых и задиристых,
Чтоб за правду голову сложить.

Здесь не просто честь отдельной женщины,
Здесь Гоморрой пахнет и зело,
Потому и знать весьма существенно,
Как происходило это зло.

Выступил свидетелем на следствии
Тот левит, что женщину членил,
Дабы происшедшее с ней бедствие
Не...

И что бы ты сказала ему?
«Здравствуй, я твоя совесть?»
Смешно...
Так смешно, что плакать хочется
Такими привычными слезами..
До хрипоты, до истерики.

Что бы ты ему сказала?
А ничего.

Слушала бы ненавистный голос,
Смотрела бы в одну точку глазами-озерами...
И молчала... Лишь звериная ярость
поднималась бы все выше и выше
В этой неизменной тишине...Ярость, Боль...
Они давно уже должны уйти.
Три года прошло.
А еще были бы отчаяние и безысходность...
Такие забытые...

Что бы...

Мы расстаемся. Всё так резко…
Мы рвем друг другу имена.
И между нами – Rupes Recta –
Прямая Лунная Стена.


И вниз летят обломки душ…
Остатки встреч, осколки дружб…
И свадебный кортеж кривой
тебя увозит, как конвой…


Я не погиб. Хоть был погибшим.
Затоптанным был под салют.
Теперь: не я иду по крышам.
Теперь: они – по мне идут…


И в жутком крике сатаны
на юго-западе Луны
на Терракотовой стене –
ты гвоздь в ладонь вбиваешь мне…



+



Мне одиночество...

Милая , родная незнакомка,
Нравится улыбка мне твоя.
Голос твой , что так смеётся звонко,
Ласковые с искоркой глаза.

Ты встречаешь нас с улыбкой милой,
Провожаешь ты под землю нас,-
Нет тебя милее и родимей,
Никого нет ближе тут у нас.

Я смотрю влюблёнными глазами
На твои счастливые глаза,
Ты идёшь по жизни вместе с нами,
Ты наверно наша здесь судьба.

Как тебе ответить за заботу,
Как нам отплатить за доброту
И твою незримую улыбку
Я собой под землю унесу.

Пусть нас...

Нищ духом не был никогда,
Всегда была забита гадостью башка.
Но в этом не моя вина была —
Учили в школах так тогда.

То ленинизм, то сталинизм ...
Теперь капитализм и плюрализм.
Забили людям баки так,
Что жизнь у нас не ладится никак.

Одни из нас за тем идут,
И дифирамбы вслед ему поют,
Кто говорит, что знает как
Нас осчастливить всех за так.

Другие, христианское Писание полистав,
И ничего в нём не поняв,
Кричат: даёшь новый Канон!
И растекается по всей Руси...

Что это значит – быть собой?
То, что чуть видимый, любой
Штришок, частица бытия
Есть кровь твоя и плоть твоя.
Законы Божии просты:
Ты истинный – не только ты.
Твой нерв – связующая нить
Всего со всем. Собою быть —
Быть в полной мере, до конца
Свершённым замыслом Творца,
Быть на Него во всем похожим.
Ты – образ и подобье Божье.
* * *
Так вот она, душа моя —
Лесной массив под небом синим.
Даль, потерявшая края,
И Богом полная пустыня.
И в жизни знаю я одно:
Так, как расправить...

уехал князь на белой на кобыле,
уехал князь, простыл кобылы след...
и плачет, плачет бедная княгиня,
в свою тоску вгоняя белый свет...

а ведь могла бы мило улыбаться,
могла бы песни петь и танцевать,
но ей, увы, не хочется смеяться,
ей хочется рыдать и тосковать...

а ведь могла б немного поработать:
помыть полы, поленья попилить,
но ей, видать, трудиться неохота,
ей хочется сидеть и слёзы лить...

а ведь влюбиться по-уши могла бы,
парней вокруг, гляди, полным полно...