Хлеб подорожал

Первенец Нут и Геба,
Земли и небес,
Тот, что научил людей
Знахарством промышлять,
Взращивать злаки,
Печь хлеб и готовить вино,
Богов почитать
И обрабатывать золото с медью.

Братоубийством Сета,
Сведенный на смертное ложе,
Поднявшийся в чарах Исиды,
Чтобы зачать светоносного Гора.

Владыка подземного царства,
Почивших судья и хранитель,
Мерило добра и зла
Для душ, алчущих
Райских полей…

Слава тебе,
Божественный отче Осирис!
Надежда на воскресенье
И вечную жизнь…

Плыл над нашей деревней застой,
Как туман ядовито-густой.
Хлеб сажали, скотину пасли,
В темноте наши дети росли.

Но света луч мелькнул и в нашем царстве -
Случилась Перестройка в государстве.
Теперь на праздник Зимнего Николу -
Мы дружно выбираем пепси-колу.

Как свернули башку КеГеБе -
Стало солнечно в кажней избе.
Бабка Марья в хлеву у коров -
Обнаружила двух брокеров.

Ликуй, Дакота, царствуй, Луизана -
Слетелися на вяз три партизана.
В какой-то Пуще провернули дело -
И без...

Тебе мы, Миша, благодарны.
Ты скрасил наше бытиё.
Не только трудишься ударно,
За хлебом ходишь, ё-моё.

Ты вездесущ, всепьющ, всеяден
И компанейский, словно мот.
В своих поступках безогляден,
Не паразит, не обормот.

Ты «брат» начальника отдела
(Он проболтался невзначай).
Не можешь долго быть без дела,
Даешь взаймы песок и чай.

К тебе, за это, уваженье,
Любовь людская и почет.
И дел и помыслов сближенье
(А Васи происки - не в счет).

Тебя поздравить все мы рады.
Запомни...

А доколе же мне пить этот холод,
Что пророс из земли родниками,
А доколе же искать в сердце повод,
Чтоб коней пришпорить вольными хлебами.
Ой, не ведает душа, ой, не знает,
Не испросишь у студеной водицы,
Отчего такие песни слагает
Воля вольничья степная сестрица.
А доколе же мне биться с нечистой,
Что обила пылью пороги,
А доколе же мне в сердце креститься,
Чтоб испили кони хмеля в дорогу.
Ой, не чует душенька маетная,
Не изведать спросом в молитве,
Отчего ушла скука праведная...

Именины сердца: будто сны -
Дни приёмов, к королевам доступ!
Чем бледней величие страны,
Тем царя величественней поступь.

- Дай-ка, мать, дровишек наколю!
- Рупь на них в кармане не прописан.
Посмотри-тко лучше телевизор -
Как Величье ходит по Кремлю!

Всё пройдёт, как с яблонь красота -
Сверхдержава, слава, хлеб в сусеке.
Лишь величье будет жить вовеки,
Ибо - человечия черта.

Пожалуйста, дай мне возможность,
Тебе объяснить, что сегодня,
Погода стоит никакая,
Под буйством черёмух дожди.
На поле такая морозность,
И слякоть, и грязь, точно сводни
В тоску загоняют до края,
И грустно мне так, хоть реви.

Стою у дороги напрасно,
Как будто подсолнух за тыном
Пытаюсь светить над сиренью,
Вдруг, завтра она расцветёт.
Так призрачно, сумрачно счастье,
В надежде на птицу, на синю,
Когда закукует сирена,
Я прыгну в последний полёт.

И крылья просохнут под ветром...

Больной вопрос, что с нами будет дальше?
Я кое-что могу тебе сказать.
На наше время точно хватит фальши.
Ложь долго будет красота спасать.

Но стихнет шторм, запахнет вдруг весною,
И море станет чище и светлей,
И выбросит на берега с волною
Ненужный жлам, обломки кораблей.

Ну, а пока - разрушены надежды,
Пред нами вновь встаёт девятый вал.
Историк скажет: "Правили невежды,
Везде, где только можно править бал."

Ну, а пока - в подъездах наркоманы,
Больное общество...

ты хотела, я чтобы романтиком был,
и стихи написал я тебе.
Тридцать строф – все о том, как по морю я плыл,
жизнь свою вверив грозной Судьбе.

2
пена, брызги соленой воды,
ветер грудь распахнул парусов;
море просто не может быть морем без рыб,
без встречающихся островов.

3
первый остров меня буйством красок манил,
там был город из тысяч огней,
запах буйных цветов, страстных женщин, пьянил,
здесь любая могла стать моей.

4
но я бросил тот город, с причала отстал
и поплыл по...

Когда ты поймешь,
что в этой жизни
тебе никто ничего не должен,
тогда и найдешь,
возможно,
визу
в края
монолитного “Я”
без трещин претензионных
на хлеб рукоплесканий
и сожалений слезных.

Нет ничего - ни истины, ни бездны,
Ни отражений – тени пустоты,
И звуки не плывут подобно песне
Над вечностью, роняющей цветы.

В ещё не проявившемся пространстве
Дыханья нет, движение мертво,
И даже смерть в немыслимом убранстве
Своё не проявляет естество.

И нет зерна, что явится твореньем
В божественном кружении огней,
И нету тьмы тончайших проявлений,
И света, что могуч в любви своей.

Нам просто говорить, но как увидеть,
Как явится неведомое – то,
Что сможет и любить и...