Хлеб насущный

Каждый день одно и тоже
Работа - дом, работа - дом
И ничто здесь не поможет
И никто тут не причем

Каждый день одно и тоже
Телевизор и семья,
Хорошо хоть забегают
Иногда еще друзья

Каждый день одно и тоже
Ужин, завтрак и обед
Рис, картошка, макароны,
Мясо, рыба, свежий хлеб

Каждый день одно и тоже
Спать так хочется с утра
Время - деньги, деньги - счастье
Вот опять вставать пора

Каждый день одно и тоже
Лишь погода не права
Изменяется как хочет
Зонтик в...

В какой уж раз моя Душа
К секретам страстью удивляет.
При этом "всё и вся круша"Мужскую смелость проявляет.
Я засыпал под лёгкий шум
Ночного бриза в снастях мачты.
Дорожка света from the Moon
Плела немыслимые страсти.

Спал, как безгрешное дитя,
Перекрестив постель по Вере.
И, вдруг те на, как бы шутя,
Again, Душа, в своей манере: -

My dear Friend! На этот раз
Не полечу я в космодали.
С чертями предстоит мне «ралли»
И показать при этом класс!

Опять ты будешь матом гнуть...

Караемые страстью за свое желание,
Сгораемые в свете лучей жизни.
Рядами сладости своей стоящие,
Рисующие клетки в ромбе Кришны.

Крестя своих детей своею жизнью,
Лжеревностью на пяты смерти наступая.
Соля сказания предшествующих,
Суля словами хлеба правил.

А правомерность, а в искушении,
А благодетельность, а во искупление,
А унижение, а в самоувеличении,
А абсолютизм, а в самоуничтожении.

Ты видишь то, что хочешь.
Ты хочешь то, что знаешь.
Ты знаешь то, что можешь понять.
Ты можешь понято то, что «приемлемо».

Скрип качелей и обрывки детских звуков.
Звуков качелей скрип и детское ясновидение.
Сновиденье, виденное ясно – больше не видение.
Вовлекшие друг друга в свои периоды.

Ты догоняешь то, чего можешь коснуться.
Коснуться ты можешь того, до чего дотягиваешься.
Тянуться ты можешь в меру способностей.
Способности прямопропорциональны желанию.

От того что сам...

Зимней ночью в селенье далёком,
Когда волк завывал за окном,
При коптилке в избе одинокойНачала я невидимый том

Станной жизни, с другими не схожей,
Безграничной, но внешне скупой,
Злая девочка с тонкою кожей,
С оттопыренной нижней губой.

Мне светили несмелые звёзды,
Незабудки толпились в полях,
Рассыпала черёмуха гроздья,
Серый тальк осыпался в горах...

Я бродила по галькам покатым,
Запах снега вдыхала зимой,
Я была бесконечно богата
Детской радостью, жизнью самой.

Тонкий...

Пустые будни, трудный хлеб,
Глухой подвал, свою трущобу
Я не сменю на красный серпИ чёрный молот юдофоба.

Я буду знать, что не по мне
Тоскует лагерь или плаха,
Уж лучше быть чужим в стране,
Чем слыть своим и гнить от страха.

И родина моя, как гость,
Ко мне приходит в снах тяжёлых,
Страна, где лживо всё насквозь,
Где королей не видят голых,

Где стыдно быть самим собой,
Где личностью прослыть опасно
И где в загоне цвет любой,
А доминирует лишь красный,

Где благоденствия не...

Клокочет, стонет, душу рвет на части,
Такое чувство, что обман в дому,
Зачем пришел, зачем мне в чувствах клялся,Поверила тебе, зачем? Кому?

Ты много в жизни бедствовал, страдал,
Любил отца, а блудню мать, конечно, ненавидел
Отец сидел в тюрьме, народ тебя в детдом отдал,
Там горе хлебанул, нужду увидел.

Ты много раз сбегал тайком,
Потом гостил у своей бабки.
Та хлеб держала под замком, ты крал его…
И удирал с порога без оглядки.

Женился ты…и раз, и два,
А может трижды…, я не...

Давай админ, садись со мною,
сегодня я, в двухсотый раз,
здесь прочитаю о раздолье,
о красоте девичьих глаз!

Мы будем пить и веселиться,
читать стихи на брудершафт.
Я в этот день хочу напиться
и утонуть хочу в стихах!

Там: за окном на звёздном небе
луна повисла, как фонарь,
сугробы, словно булки хлеба,
зима: кончается декабрь.

А здесь уютно и комфортно,
здесь поэтический народ
встречает шумно, беззаботно,
в SunHome новый - Новый год!!!

29.12.04.

Два голубя взлетели ввысь над небом,
В манящую неведомую даль.
И эта бездна станет им те хлебом,
Где есть любовь и вечная печаль…

Жил да был в селе «Налейка»
парень, звать его Андрейка.
Ни печаль, ни радость в нём
разбудить вам нипочем,
потому как на селе
он считался не в уме.
Было два у него чина -
увалень и дурачина.
Все его жалели часто,
а вот это уж напрасно!
От природы он был рыжим.
И к тому же чуть бесстыжим.
Голым мог купаться в речке
и прикинуться овечкой.
Баб вокруг не замечать,
и нырять себе, нырять.
Те бельём в него швыряли.
И топили, и шпыняли,
а Андрейке нипочем.
Хоть грозите кирпичом...