Хамы

Слава тебе Осирис
Бог обоюдной правды
День и ночь
Тьма и Мать
В поруке мне Маат
(Богиня справедливости)
Покорны мы все тебе
Все видишь Ты
В моей судьбе
Я знаю и ведаю
Имя твое и чту его всегда
Я старался очень старался
Любовь дарить, любовью жить
Не творить «мерзость» на земле
(воровство даров)
Чужих хлебов я не касался
Не поделывал веса и меры
Нет обвинения ко мне людей
Не лжесвидетельствовал в жизни своей
Я не боялся, но и хамом не хотел быть
Я чист, я чист, я чист, я...

1. Ну, что ж ты пенишься, родная, что ж ты пенишься?
Теперь, что на тебя, малыш нашло?
Когда-нибудь ты все-таки изменишься,
У нас с тобой все будет хорошо.

2. Я так хотел исполнить обещание,
За что такое отношение ко мне?
За что такие муки и страдания?
Как будто я в аду на вертеле.

3. Ты мне сейчас твердишь про наше общество,
Про нормы, про мораль, про этикет,
Кричишь, что кнопка вдруг заела - это новшество!
Не веришь, хоть убей: никак и нет.

4. А вдруг сломался телефон, и что...

Был для чертей он светлым слишком,
Был слишком дерзок для святых.
Одних слепил и был им лишним,
Был резок и пугал других.

Его повсюду не хотели,
И средь чертей и средь святых.
И к людям в средний мир — на Землю,
Сослали в теле жить средь них.

Но он и там мешал всем всюду,
Огнём во взгляде люд пугал.
Интелегентам был он грубым,
А хамам, честностью мешал.

Лишь Музе — спутнице поэтов,
Был нравом искренним, он мил.
И от неё он Дар за это,
Стихов и песни получил.

Он не святой...

Ну да, мы им помочь не сможем.
А, впрочем... им и жить, не нам.
Так что давайте уж отложим
Дискуссию о том, кто хам!))

Петербург спивается и торчит на игле,
Как шашлык люд жарится на дьявольском огне.
Петербуржец катится в пропасть темных снов,
В ловушку заарканен, в плен спиртовых паров.

Растет волна безумия на хмельных дрожжах,
Конец благоразумия в токсичных головах,
Где ядовитость мысли доходит до предела,
И нужно впрыснуть яркости, чтоб свет стал снова белым.

Выплачивают дань рабы большой машины,
Качающей всем варево, ей ведомы пружины.
Доставит дозу каждому, копеечку любви,
И вылакает с...

Не пишите по мне эпитафии*,
Я в стихах весь своих, хватит их.
В скупых датах моей биографии,
Не хочу я оценок ничьих.

Было, есть и наверное будет,
Так всегда, пока мир стоит сей.
Что других по себе судят люди,
Измеряя всех меркой своей.

Только я нестандартный — не может,
По мне мерки у вас точной быть.
На себя самого лишь похожий,
В ваши мерки меня не вместить.

Здесь меня единцы лишь знали,
Но они в горе будут молчать.
Может быть в миг великой печали,
Из них кто-нибудь будет...

Июньский день дождём стучит в окно,
Напоминая осень, а не лето.
Сажусь творить. Иного не дано.
Писательство – отрада для поэта.

Во хвастовстве избегнуть укоризн
Поможет стиль рифмованный и складный.
А тему вновь подсказывает жизнь:
Над Русью дым. И дым по-адски смрадный.

Растоптаны пшеничные поля,
И города стоят во рваных ранах.
Всё доброе в огне испепеля,
Ликуют черти у кострищ поганых.

От самого Крещения Руси
Мечтали воцариться над народом.
И ныне лиходей и паразит...

Зачем я поцелуи добавлял к твоим устам?
Зачем букетов столько для души твоей дарил?
Когда ты повторяла регулярно, что я хам,
Когда так безнадёжен оказался алгоритм.

Была попытка подключится к твоему мне слоту
И отношения расширить за пределы мира.
Ввела ты блокировку, прекратив мою охоту.
И от разрыва зазвенела чувственная лира.

Нельзя же соблюдать все пункты санэпиднадзора.
Стерильность без пробирки не бывает априори.
А эта жизнь в миру совсем другого кругозора.
Любовь- она и так...

Вечер, трамбовал пространство, в этом и было
его убранство, заполнил громадный зал, до, пре-
дела, не видно ни зги, где прело пространство,
время, организовалось, андрей, одевал, накру-
чивал, на свою основу, спиралевидно, станови-
лся новым со старыми дырками, быстро, быст-
ро, терял массу, антигравитацию маслил, на хл-
еб намазывал, (разрывал слова, переносил, од-
ним словом хамил), за обе щеки наяривал, веч-
ерний туман, обрастал грязью был слегка пьян,
разжигал в груди своей пожар...

Изогнувшись под грузом вопросов,
Не от мира, один-одинок,
Шёл по жизни бродячий философ,
Нёс в ладонях живой огонёк.

Шёл по жизни, присушенный с виду,
На пустое совсем не речист.
Верил истинам вечным, а кривду
Перечёркивал взмахом ресниц.

Но нечасто встречали с любовью,
Награждали, порою, плевком.
Шёл он дальше, охваченный болью –
Всё своё находилось при нём.

Хохотали в лицо оголтело…
Принимая природу как храм,
Человека хотел переделать,
Человека по имени Хам.

В ореоле...