Густой

Всего лишь миг, всего одна минута
Разбила жизнь на завтра и вчера
Осенний блюз - моей печали бухта,
Давно забыта, ведь любовь прошла.
Она прошла ко мне не прикоснувшись
Холодный взгляд и взмах густых ресниц.
И часто я в ночную лунь проснувшись
Забыть не в силах взор пустых глазниц.
Дрожу от страха - холодно и жутко,
От боли плачет сердце - не унять.
И эту ночь и этот день, и утро
Как во вчера смогла я потерять ?
но все прошло, все прожито. Тем паче
Забыто все и не о чем жалеть
Но...

Бесчувственны чувства на срезе эмоций
Под куполом трубчатым выкладки древней,
Безвольно-бездвижны меж бежево-плотских
Стволов-сталагмитов пружинистых гребней.

Пронзительно-ал скальпель лоботомии.
В подвалах сознания узники-мысли
Пяти ощущений - пять пальцев немые
Немеют под взглядом тяжёлым, как гризли.

Но как зарождение самодвиженья
Гипноз невозможности рвёт осязанье
Слепое в преддверии предощущенья
Простого доверия в просто касаньи.

Предвкусие вкуса щемящей...

Перечеркнуло небо яркой нитью.
Гроза. И ночь. И вновь начнется дождь.
Июньский дождь, тепла водопролитье,
Возьми меня туда, где спеет ложь!
Туда, где из земного постоянства,
Под свежим запахом твоих холодных вен,
Ростками острыми врезается в пространство
Густое полчище обманов и измен.
Я стану облаком, взовьюсь в ночное небо,
В потоки снов, а после упаду
На поле лжи. И вырву с корнем стебли,
Чей сок в себе таит мою беду.

Полетели капельки дождя,
Превращаясь в небе в белый пух.
Падая с высот, к себе маня,
Будто тихий, мелодичный звук.

Полетели, собираясь в рой,
Закрывая мглою белый свет.
И бежит по землям белый конь,
За собой оставив снежный след.

Пробежал он по лесам густым,
Одевая древа в свежий снег.
Разбивал он воды льдом глухим,
Забирая силы быстрых рек.

И бежит он по миру к огням,
Стряхивая с гривы бурь ветра.
Так приходят зимы в гости к нам,
Оставаясь, будто б навсегда.

Как тихо и пусто. И мыслей не густо.
А те, что приходят, - приносят печали.
Они даже входят походкою грустной
И так же уходят в пустынные дали.
Поднимется взгляд - безучастные стены.
За стенами - пыльные просеки улиц.
Из трещин-проулков сквозит запустеньем.
Глазницы окон сталью стёкол замкнулись.

Делянки кварталов, колонии кубов,
Бетонные пестики тычутся слепо,
Углами скребут перламутровый купол
Ракушки, сглотнувшей и город, и небо.

Конвейерной лентой текут тротуары...

О этот странный человек,
Зрачков пустынных созерцатель!
Во сне мне виделся Создатель
С таким же томным духом век,
С такой же теснотой в груди,
И грацией, и тонким планом,
Как у него. Простым обманом
Проник он в дом мой, впереди
Перстами выставляя трость.
Он мне представился, как гость,
Упоминая тех людей,
Которые его прислали.
Я знала их. Хотя - едва ли:
Давно забыла их скорей.
Нащупав кресло, он, как царь,
В густую мякоть гобелена
Немедля сел, свое колено,
Бесспорно, нервно...

В окно мне глянула Печаль
Твоими карими глазами.
И я припомнил, как свеча
В твоих руках под образами

Желтела пламенем, а ты
Печально-тонкая стояла,
Исполненная немоты,
Пред ликом Спаса: Было мало

Каким-то силам той беды,
Что, наконец, зарубцевалась,
Оставив горькие следы
В душе и сердце. - Ты старалась

Творить молитву, как могла,
Как знала, слышала, умела.
И расступалась в храме мгла,
Светлел твой взгляд, и ты светлела.

Священник густо напевал,
Качая...

Ты - колкий лед в ладони белой.
Тебя сожму - плевать на боль -
И потечет струей несмелой
Смола, густая канифоль.

Искристой лужицей утробной
Она запляшет у дверей,
И будет петь туман загробный:
'Зачем ты льдом явился ей?'

Не могу определённо
описать её цвет глаз,
то, как будто бы, он тёмный,
то такой, какой сейчас.

Он, скорее, шоколадный:
не густого кофе цвет,
сверх изысканно нарядный
и ресничками согрет.

Цвет пчелы на белой розе:
нежный, бархатный, хмельной.
Он темнеет при угрозе,
приласкаешь, он другой.

А когда глаза в восторге
- это самый лучший цвет.
Цвет, которого, ей богу,
на планете этой нет.

Ночь распахнула свой бархатный купол,
густо обвешав его серебром.
Баба Яга прошмыгнула со ступой, рядом чертёнок с дырявым ведром.

Сказочный дух над землёю носился.
С дуба волшебного филин взлетел.
Леший в кустах на пруду поселился,
но никому навредить не успел.

Кошка-колдунья в сарай просочилась.
Только собака в спектакль не вписалась,
громко залаяла, тут же смутилась
и до утра в своей будке осталась.

Как же таинственны лунные ночи!
Звезды в воде можно трогать рукой.
Лишь...