Гулкий

Я в далёкой, неведомой дали,
Искал знания тайного свет.
Только в ней, боль и грусть охраняли,
Недоступный, всем смертным секрет.

Я над бездной по острию бритвы,
Балансируя, шёл в жизни сне.
И чужой, не моей жаркой битвы,
Шум о смерти, кричал вослед мне.

Я ушёл от всех битв и сражений,
Обронив в бездну грусти покой.
Безвозмездных, нет в мире спасений,
Иногда, за них платят душой.

У судьбы козырнАя шестёрка,
Ею бит, был обычный король.
Росы чистые как взгляд ребёнка,
Омыв рану...

Я спросил у либерала:
“Что видать из-под забрала?”
Он ответил гулко мне:
“Безусловно, мы в тюрьме!”

Там в осеннем саду,
Воздух утренний чист.
Там средь лилий в пруду,
Листопад бросил лист.

Там туман из пруда,
Пил рассвета покой.
И молчала вода,
Тишины гулкой тьмой.

Там упавшей звездой,
Ночь шепнула: - «Прощай.»
Перед тем, как над тьмой,
Всплыл из вод солнца край.

Там узнав счастья страсть,
Тихим водам пруда,
Я души своей часть,
Подарил навсегда.

И в осеннем саду,
Тихо там она ждёт.
Когда к ней я уйду,
Из бытейских забот.
Марковцев Ю.

По гулкой мостовой,
Пусть катятся катрены,
Мы в мыслях - за чертой,
Уходим с этой сцены.

Молчит луной рояль,
И шепчутся иконы,
Открытая вуаль,
Степей авто-дозвоны.

Средина января -
А там приходит Лето,
Я всё ещё люблю тебя,
В тебе так много света.

Яков Есепкин

Канцоны Урании

• «И вот он, праздник на улицах, авеню библиофилов, помимо «Русского самовара» любящих десерт. Книги Есепкина «Космополис архаики», «Lacrimosa», «Порфирность», «Вакханки в серебре» триумфально завоевывают художественный мир и рынок.»
Р. Салимов

I

Нет парчи – содомитский атлас
Застилайте на жалкие гробы,
Кто и слышал сиреневый глас,
Мертвых ангелов носят утробы.

Из Содома в Коринфы свернем,
Хоть колонские пиры утешим,
На атласах еще мы уснем...

Убаюкаю,
Боль душевную свою.
В тихих звуках я,
Я в себе, своё пою.

Ничего не жаль,
Не моё — не для меня.
Не поймут печаль,
Ни чужие, ни родня.

Мне святынею,
Ну а им пустяк пустой.
Разный с ними я,
Взглядом, верой и душой.

Не сломавшийся,
А уставший я чуть-чуть.
Буду дальше я,
Жить сквозь радость и сквозь грусть.

Тишью гулкою,
Звёздный ковш наполнив, пью.
Пью, баюкаю,
Боль душевную мою...
Марковцев Ю.

Что-то исчезло, в сердце пустОты,
И гулким эхом, в них его стук.
И бесполезен, прошлых дней опыт,
Слабость забрала, силу из рук.

Что-то случилось, где-то сломалось,
Что-то сломалось, где-то внутри.
И навалилась, взгляд размыв вялость,
И блеклой стала, алость зари.

Невосполнима горечь потери,
Но мир не терпит, в нём пустотЫ.
И забрав радость, в нас горю двери,
Мир открывает, руша мечты.

И миг наступит, дольше столетья,
Смысла исчезнет ориентир.
И я забуду, где в жизни есть я...

По дорогам ухабистым,
Что петляют в пыли.
Гулким эхом раскатистым,
Маршем воины шли.

Шли без песен, понурые,
Нет веселья в войне.
Лица строгие, хмурые,
Мерный шаг в тишине.

Гром орудий разносится,
Развернув Землю вспять.
Отступая, враг бесится,
Теперь время их гнать.

По дорогам застеленным,
Шли брусчатку дробя.
По "европам" побеленным,
Не жалея себя.

Шли уставшие воины,
Уходя на закат.
Их дороги от Родины,
До Берлина лежат.

28/02/20
Олег Галайдин

Окутаны тайной
Гранитные стелы.
Навстречу скитаньям
Плывут каравеллы

И манит свобода
Дождями и громом
И вспышкой восхода
В краю незнакомом.

Свобода – одежда,
Но что она значит
Без тайной надежды,
Без гулкой удачи ?!

Какое же горе,
Какая потеря
Быть вольным, не споря,
Не плача, не веря!

А в горных провалах,
А в складках гранита,
В заснеженных скалах
Петроглифы скрыты.

Приплывут в наш мир издалека,
Вестью о нежданных переменах.
В небесах, над нами облака,
Белые, как буйной волны пена.

Тронет лик, прохладной тЕни мгла,
Напоив густою тишиною.
Свежесть в ней и нет, и капли зла,
И я сердце, ею успокою.

Тишина, бывает тоже всякой:
Хрупкой, вязкой, доброю и злой.
А иной раз, скроет словно маской,
Правду — гулкой и гнетущей мглой.

Облака-скитальцы и их тени,
На пути к нам, многое прошли.
И суетность множества мгновений,
И вкус пыли Матушки-Земли...