Грязные микробы

Ну, какие вы там великие?
Кровью братьев вы облитые
Злом больные и все безликие!
Ложью грязною все покрытые!

Вы с нацизмом теперь связаны,
Либеральным враньём обмазаны!
Вы предательством закованы
И на запад кровавый проданы!

Вы родство из-за злата разрушили,
Славу предков забыли, ироды!
Вы живёте в чёрной обители,
Ради корысти, личной выгоды!

Словоблудием заморочены,
Англосаксами одурачены,
И безумием все охвачены,
Палачами, из США назначены!

Ваши души служат демонам...

- Долго торчала я в грязном болоте,
Долг свой исполнила точно по нотам.
Надо теперь быть поближе с народом.
Может, хотя бы возьмут почтальоном?

Скованы кольцами, капельки лжи.
Лажа, во всхлипе альтов.
Он и Она. Между ними ножи.
Придурки убили Любовь.
Но только в гробу уже нет мертвеца
Любовь в новых взглядах цветёт.
Безгрешная, хоть и не девственница
Старые песни поет.

В коротеньком платьице,
Цвета оргазма.
Песни поёт Любовь…

Её расстреляла из Кодака
Какая-то мразь, журналюжная.
Она не сказала ни, Нет и не Да.
Да и на хер то, все это нужно ей.
Её пытали Обманами,
По кругу пускали убогие.
Но, и такую вот грязную...

Не спорю с этой догмой старой,
Прекрасен май и небывал.
В живых остались кашевары
И кто портянки выдавал.
О, как они высокопарны,
И, как подчас смешны вдвойне,
Когда поштучно и попарно
Расскажут громко о войне.
Их речь стратегия, маневры,
Тропой накатанной бежит.
Они повсюду были первыми,
Вторыми быть не надлежит.
Они с погибшими – на равных,
Война – победное кино,
Что мертвые не имут сраму,
Они усвоили давно.
Своим речам поверить рады…
Но мы-то знаем, что к чему.
Погибшим не...

Времена не подкосили,
Споры те не улеглись.
По моей хмельной России
Всё за баб да всё за жизнь.
Эти странные привычки,
Пить да шумно говорить
Игнорируя таблички
«Не курить!» и «Не сорить!».
В грязном маленьком буфете,
Вдруг закончится вино…
Если счастья нет на свете
Быть и смерти не должно.
2003г.

Богородское кладбище в грязном снегу.
Я туда не пройду и найти не смогу.
Ни имен, ни фамилий, ни дат…
Только матери в черном да свечи в руках,
И снежинки, как души – парят в облаках, -
Неизвестных, забытых солдат.
Богородское кладбище – дальше Москва,
Стен кремлевских бойницы, в размах синева,
Купола, позолотой увитые.
Далеки от державной кремлевской стены,
Неизвестные дети известной страны,
Неопознанные, позабытые.
Богородское кладбище – с краю кусты,
Сколько зренья хватает...

На том негромком юбилее
Я тоже был - и не жалею.
Там вдруг Бортнянский зазвучал.
И бледный мальчик в детском хоре
Свой голосок, как на просторе,
Гулять под своды отпускал.
Притихло всё, сверкали блицы,
Блуждали камеры по лицам,
Снимая разный антураж.
Чиновник главный в тесном зале
Застыл, как при «Интернационале»,
Хотя звучало «Отче наш».
Что думал он – дитя идеи,
Когда вчерашние злодеи
Или сподвижники его,
Расправив красный бант, с наганом,
Ругаясь грозно и погано,
Вершили...

Не впервой я услышал, ваш голос с упрёком,
Мне не грохотом боли упал он на грудь.
Мне подарен он, самым хорошим уроком,
Но порою, бывает обидно чуть-чуть.

Как вы мыслите, стражи обыденной жизни?
Мне понять не дано, ваших мыслей аврал.
Да, пускай ваше слово отравой не брызнет,
Я быть может отраву в молчаньи узнал!

Кто пророк на земле, кто вас мудрости учит?
Может каждая дырка на теле у вас?
Что оставлена прошлым, и давит и мучит.
Я увижу всю боль, в глубине ваших глаз...

В медленном рассвете звёзды тают,
Листья пожелтевшие в пыли.
Улетают, снова улетают,
Плакальщики лета – журавли.
Что в конце и что ещё в начале
Сбудется.
И что зачтётся нам?
Выдыхаю все свои печали –
Осень повернула к холодам.
Времена итогов или скуки.
Холодок предзимний возле губ...
И бомжи отыскивают люки,
Грея руки грязные у труб.
2005г.

Позабылись походки и речи,
И движения глаз или рук,
Но стоят эти люди, как свечи,
В череде чёрных дат и разлук.
Их сводило ни время, ни местность,
Ни крупицы судьбы и огня,
А родная до боли словесность
И они ей учили меня.
Я детсадовский вскормыш, салага,
Поселковских разборок шпана.
Только юность и только отвага.
Всё, чем жизнь наделила сполна.
Да охотничья эта натаска
Мне чужих, незнакомых людей,
Где смешались и ругань, и ласка,
Среди прочих весёлых затей.
Да в застольях...