Груз веков

Я тебе к восьмому марта
ничего дарить не стану,
Потому что всё, что можно
подарил давно уже.
Как обычно на рассвете
я с утра пораньше встану
И отдам тебе всю нежность,
что измаялась в душе.

Переглажу все пелёнки,
перемою всю посуду.
Днём на белый свет родится
новой повести глава.
А тебе к восьмому марта
ничего дарить не буду –
Превращу в Любовь и Ласку
я капризные слова.


***
Если ваши любимые заняты очень,
А начальник суровый придирчив и строг,
Обратите на лист свои...

Поверь в себя и поднимись с колен,
Взгляд подними, пусть распрямятся плечи.
Это не жизнь была, постылый плен.
Нельзя тебе судьбу свою калечить!

Ты не раба, не нанята служить.
Быть радостной, счастливой твоя доля.
Ты не должна всю жизнь в темнице жить,
Нет правды в том, что это Божья воля.

Ты знай, что все сейчас в твоих руках,
И как захочешь, так оно и будет.
Свои оковы разобьешь ты в прах.
Пусть даже и осудят тебя люди.

Сбрось груз проблем, от них будь далека,
И в мыслях...

Не сомневайся в справедливости,
Когда печаль к тебе пришла,
Страданий нет без высшей Милости,
Душа страданьем – отдала.
Через страданье возмужала
И стала зрелой и сильней,
Душа страданьем осознала,
Ослабив груз мирских цепей.
Обогатилась новой мыслью,
И стала опытом сильней,
Поднялась на ступеньку выше
И к Богу ближе и милей.
Долги твои – путь без раскаяний,
Безбожный, низший путь земной,
Несущий боль другим, отчаянье…-
Жил грешною, увы, судьбой.
Когда? – не помнишь иль не веришь...

Дедами оставленный в тесной каптёрке,
Кемарил солдат за столом на скатёрке,
И вынув потёртый блокнот с гимнастёрки,
О жизни писал наш сегодняшний Тёркин.
А рядом за стенкой, придя с самоволки,
Товарищи спали, тамбовские волки,

Готовили юношу к воинской славе,
Слегка побивали, как всех на заставе
Армейским ремнём - нету способа лучше.
А как по-другому к порядку приучишь?
Салага всё принял, набрался терпенья,
Писал стенгазету с дедов одобренья.

Посмотрим, в минуту нечастого бденья...

сторонние, устройство,
щелочек, бокал,
выпадаешь из такта,
гвоздь,
гроздь висящая с потолка,
плачут скопом,
бьют тех, кто врозь.
склочность, разума мегалит,
отшлифован,закрыт причал,
тех кто вместе распотрошить,
пух в подушках, протерли плешь.
предположена мысли горсть
прошогает по небу шквал,
острой молнией грозовой.
в вялых жестах,
немых начал.
долгих странствий сухая трость,
феномены проделать звук,
стуки клюва, лжесловья труд,
каждой тайне, опека уст,
и открытие...

Огромным валом движутся года,
Пусть реки времени текут издалека
И обращают в пепел города.
Луна-владычица уйдёт в века.
Пусть небо серое растопит луч,
Безжалостно часы бегут вперёд
Под тенью времени бродячих туч
Рождённый жить,в конце-концов умрёт.
Река времён течёт куда-то вдаль,
Под грузом ярости пройдут года.
проснётся в сердце светлая печаль,
Не остановишься ты больше никогда.
Мы реки времени проходим вброд.
Поманит время ласковой игрой,
Светило яркое растопит лёд,
А после мы...

Все бежим от себя непонятно в какую страну
Сторону, на семи раздувающих искры ветрах
Парусов простыня, да ухмылка на всех небесах
На которые я направляю моей необузданной страсти волну.

Все бежим. Бесконечен терзающий бег. Тени век,
Шепот рек,
Раздвигающих вечного страха пески,
Ожидание чуда,- исцеления божьих калек
И с кровавого блюда
Танцовщица смахнет прядь волос
с чуть заметным дрожаньем руки.
Ожидая исхода времен, в пустоте, нищете, от великой тоски.

Все бежим,
Убегаем...

Вот старый дом, стоит безмолвно
Вдали от шума и сует
Он полон, тайн всевозможных,
Хранит их много-много лет.

Вот книжный шкаф, скрипит устало,
Вдыхает пыль веков - кларнет.
И стол дубовый величавый
Стоит по грузом прошлых лет.

Камин согреет вашу душу
Шкатулка песенку споет
Никто покой ваш не нарушит
Своею тайной все живет.

Зачем порой покой мы ищем
Когда жизнь ярка и жива?
Усталый вздох в ответ мы слышим
Мы сами тайна для себя.
(Автор Ксения Подольская)

Погаснет свет в глазах невинных,
Тупая боль пронзает их.
В минутах, безнадежно длинных,
Средь елей, бедственно немых.
Зачем так кратко детство длилось,
Зачем мир тишиной проник.
Не долго боль в запястьях крылась,
Вопрос истошный тоже сник.
Упали веки тяжким грузом,
Закрыв от взора ясный свет.
И все затихло, все исчезло,
Как вроде ничего и нет.

Зачем забрал судьбу невинной,
Еще не жившей жизни мир.
А ждут все от него повинной,
«Опустевший платный тир».
Двадцать лет исправленных...

Поручик двадцати шести
годов,
прости меня,
прости
за то, что дважды двадцать шесть
на свете я была и есть.

Прости меня, прости меня
за каждый светлый праздник дня,
что этих праздников вдвойне
отпраздновать случилось мне.

Но если вдвое больше дней,
то, значит, и вдвойне трудней,
и стало быть, бывало мне
обидней и страшней вдвойне.

И вот выходит, что опять
никак немыслимо понять,
который век,
который раз,
кому же повезло из нас?

Что тяжче:
груз живых обид
или...