Грустные стихи о жизни

Гладкая дорожка,
Скользкая в дожди.
Подскользнувшись, можешь,
Боль на ней найти.

Будет счастья песней,
Жизнь для тех людей,
Кто с любимой вместе,
Смог пройти по ней.

Где любви свет, корысти,
Быть не может там.
В любви счастье с горестью,
Делят пополам.

Жизнь, ведь штука сложная,
В ней бывает так,
Что людей хороших,
Бьёт мир за пустяк.

Радости в ней около,
Боль печали злой.
И в ней одинокого,
С ног собьёт бедой.
Марковцев Ю.

То ли на Небе, то ли в Аду,
Жизни моей, написали сюжет.
Выдали путь и его я иду,
Из Ничего, в то чего ещё нет.

Буквы Закона, его скрыли суть,
А зерно истин, под плевелом правд.
И самый честный и праведный путь,
Может стать гладкой дорогою в Ад.

Чёрное-белое, минус иль плюс,
Видящий их лишь, не знал красоты.
Однообразен, его взгляд и вкус,
В них однобокость его прямоты.

Просто и сложно всё, наш мир цветной,
Но красит ночь, кошек всех в серый цвет.
И всё во всём — укрывая всё...

Раньше срока не помрёшь,
Дольше срока не протянешь.
Жизнь одна, а Вечность ложь,
И Природы не обманешь.

Объяснения и смысла,
Не отыщешь бытию.
Всем даны дат вехи-числа,
Не минуем мы свою.

Глуп и страх, и оптимизм,
Это данность — смерти факт.
Не ищи в том Высший смысл,
Или воздаянья акт.

И бунтарство, и смирение,
Буря в блюдце бытия.
Мы малы и нас значение,
Обозначат дат края.

Раньше срока не помрём,
Дольше срока не протянем.
Все, уснём мы вечным сном,
Под плиты...

Я устал жить в ненашенском чуде,
Здесь игрушечна даже метель.
И весной понарошку здесь будет,
Петь о радости звонко капЕль.

Снова осень и в ней понарошку,
Умирает листва став сухой.
Понарошку стучит по окошку,
Ночь, дождинки холодной слезой.

Всё игрушечно здесь, невзаправду,
Настоящий лишь чувств страстный ком.
И в игрушечном мне — нет с ним сладу,
Он меня обжигает огнём.

И сгорев, жду я смерть как услугу,
Но в игре понарошку и смерть.
И мне жить вновь и вновь жизнь по кругу...

Слово «жить» является глаголом,
Означает действие — в живом.
И одним лишь, умным разговором,
Жизни время, мы не проживём.

Без движений и без напряжений,
Невозможно в мире жить Земном.
Он текуч и полон изменений,
Постоянства нет нигде ни в чём.

Слабость духа мысли даст инертность,
Гибнет вялый первым в трудный час.
Помогает выжить мысли дерзость,
Без движенья жизнь угаснет в нас.

Чтобы жить мы движемся и этим,
Изменяем мир и себя в нём.
Жизнь в движенье — не во Тьме иль Свете...

Рядом те кто готов, завтра выстрелить в спину,
Кто готов осудить, за глаза, но на смерть.
Что ж, проклятье сказавший получит его половину,
Полусмерти — из жизни меня не стереть.

Предают лишь свои и своих, от чужого,
Не предательством — дракою будет удар.
А обидев, чужого нам, грубое слово,
Жизнь не сделает худшей, из мыслимых кар.

Округляя, тем самым допустят погрешность,
Целым делают дробь, упростив тем расчёт.
Забывая, что дробь иногда бесконечность,
За своей запятой, повторяясь...

Поделилась,
Буря песнею со мной.
И я вырос,
Нравом буйный и шальной.

Жизни годы,
Полны буйного огня.
И невзгоды,
Не сломали в ней меня.

Не последний,
И не первый я средь всех.
Боль падений,
Ведал, но и знал успех.

За слов святость,
Не просил в молитве благ.
Мою слабость,
И мой друг не знал, и враг.

Было разно,
Мне не жаль ушедших дней.
Не напрасно,
Жил я всё же средь людей.
Марковцев Ю.

Много хорошего, но и плохого,
Тоже немало, в прОжитых днях.
Бескомпромиссной, была жизни школа,
В ней не прощались, ошибки в делах.

В ней не прощались метанья сомнений,
И нерешительность, слова и дел.
И не всегда, в свете ярких мгновений,
Я находил себе, то что хотел.

Мир измеряя, своих взглядов мерой,
Жил я дурманом, навеянных снов.
И обманув ум, наивною верой,
Искренне верил, игре хитрых слов.

И в Ад путём, путь благих намерений,
Став, сбросил в бездну отчаянья дух.
И...

Странного узора завиток,
Нарисует нить моих путей.
Я как стопку — залпом, за глоток,
Выпил время наших общих дней.

Плачут свечи воском о святом,
В церкви тишина и полумрак.
Молится в ней каждый о своём,
И огонь свечей в ней не за так.

Я свечу за нас, зажгу святым,
За неё, отдав мядяк монет.
А она чадит — глаза есть дым,
И совсем неяркий даёт свет.

Где-то рядом Бог, но Он незрим,
И на просьбу не ответит словом.
Лишь душою, мы с Ним говорим,
Безответным, тихим разговором...

Изнутри тоска скрипучая,
Как железо о стекло.
Всё в руках судьбы и случая,
И добро путей, и зло.

Наградил Господь планидою,
Иль быть может — наказал.
В ней обласканным и битым я,
На путях Земных бывал.

Времён поступь то тяжёлая,
А то, словно пух легка.
И в них мал, чуть выше пола я,
И в душе скрипит тоска.

Ах тоска, тоска скрипучая,
Жизни тягостный момент.
Навалилось враз всё кучею,
И ни в чём веселья нет.

И во всём, пройдя по краю,
Вижу я лишь пустоту.
Нет — я смерти...