Грешным

Разверзлось небо диким шквалом,
Разгневалось, загрохотало.
Горстями молнии бросало
На грешну Землю. Та стонала,
Рекой кровавой истекала
От искушений злого рока
И человеческих пороков.

О, вы бездушные потомки!
Попсой задерганные волки.
Что вам Земли родной богатства,
Законы праведные братства,
Любви источник родниковый...
Вам ли слыхать природы стоны?

Мне видение было на утро после охоты,
Что на заднем дворе колышит каштан облака,
Что безликий на вид за мною слоняется кто-то,
Что трухлявый старик меня обыграл в дурака.

Не заметил я тайного умысла в мрачном забвении,
Не увидел и знак посылаемый мне с райских врат.
И напрасно не стал я молить всех богов о прощении,
Ведь отныне и вечно закрыт для меня путь назад.

Захлебнулось остывшее сердце в безмолвии пыльном
И кровавый топор потянулся за ним к алтарю.
И завыл старый волк в...

Закружилась неба заводь; синих зимних жил надсада
в жгут свернула кровли скверов; склепы рек хоронят время;
сединой рихтует снег плёнку ледяного взгляда;
свет струится из-под ног, заливая блеском тленным

стен беззвучье, крючья древ, вены спящих желобов,
свет осев в напев исхода, ночь впускает в свой дрожащий,
еле дышащий пробег – слышишь, вещей каплей крови,
капающий с неба снег, снег, как вакуум нисходящий…

Снег и вакуум – всё болезнь – меццо-пиано, меццо-форте;
снег – как с...

+



Волжский город пушится
декабрьским белым торцом…
У роддомовских окон… сугробы измяты предельно…

Как же это масштабно
на стыке эпох
стать отцом.

Но отвесный масштаб:
для декабрьской внучки стать дедом.


Не космическим старцем. А дедушкой славно-земным.
Влет несущим в «ОКНО ПЕРЕДАЧИ»:
кефир и бананы…

Мирозданья ярчайший этаж — криком-плачем звенит!!…
Там планеты сосут молозиво…
Там кормятся страны…


Бетельгейзе и Альдебаран… SMSки — рекой…
И сугроб по...

Золотисто-снежным вином
Расплескалась чаша волос;
Серебра ледяная гроздь
Пробивает зрачка чернозём.
Как готические соборы
Прорастают германским лесом,
Шпиль зари кровоточит над городом,
Укрепляясь раствором небесным.
На янтарно-облачном брюхе
Катит солнце тяжеловесно;
И одна здесь слышится песня –
Грешной вьюги с отдышкой синюхи.
Здесь вино ожиданья, рука
На пульсации мёртвого инея,
Здесь история в два глотка
Беспробудной надежды зимней.
Дни надежды – мехи вина;
Ожидание...

Расцвела заря январской розой,
Выплакав могильник горизонта;
Убелил глаза огонь берёзовый,
Разбрелись снега широким фронтом.

Я иду по краю откровения,
Окрылённый веером зари,
Тишина рассеяла сомнения,
Белизной посмертной наградив.

Пустотой дорога освещает,
Взгляд кипенной патиной хрустит;
Моё завтра – нежное прощанье;
День вчерашний – грешное, прости.

Расцвела заря. В увядшем теле
Ветхим сердцем вьюга напоёт:
Всё, что было – в памяти истлеет,
Всё, что будет – памятью сгниёт.

В минуты слабости мы предаем друг друга,
Минутой слабости оправдываем грех.
Тебе не вырваться из замкнутого круга,
Душою слабый, грешный человек.

И мудрым был один поэт,
Сказав, что счастья в жизни нет.
За призраком всю жизнь бежим,
А не найдя его, грустим.

Мир непонятный, мир жестокий,
Мир полный дружеских измен.
Сегодня - друг, а завтра - кто ты?
Не знать бы этих перемен.

Не избалован был судьбой,
Пока тобой не одарила.
И ты мне сердце не стрелой,
А вдребезги копьём разбила!

Счастливый, день и ночь мечтал
В тебе до капли раствориться,
Себя я за ухо щипал,
Боясь, что всё это мне снится.

Не сомневаясь ни на миг,
Что радость в горечи растает,
Не знал я, что Любовь в других
Лишь зависть чёрную рождает.

Она всё крепла и росла
И жабой квакала убого
И затаившись всё ждала,
Чтобы Любви подставить ногу.

Споткнулась хрупкая Любовь,
В осколки мелкие...

Нелепо рос, не ведая добра
Уюта и тепла родного дома
Среди тщеславья грёз и культа барахла
Любовь и нежность со мной были не знакомы

Всё собираю пазлы я в душе по одному
Их вырезаю я из тех, что костью в горле
И жить мешают мне не только одному,
А всем кто рядом причиняют много боли

Я не прошу подарков у судьбы
Грешно просить, когда тобою я одаре'н
Я лишь хочу, чтоб помогла она найти
Всё то, что в детстве мне когда-то недодали

Галерея сия появилась
Постепенно, холст за холстом.
Кисть художника отразила
Мысль его в изложенье простом.


История эта полна удивленья.
И мало таких, кто поверит в нее.
Но мир в ней описанный дышит волненьем,
Которое радует или гнетет.

Она мне открылась, когда был я молод,
Когда еще был неиспорчен судьбой,
Когда я желал утолить знаний голод,
Когда вся природа была мне родной.

С тех пор стал я тверже, стал тяжелее.
Уже мне неведомо чувство родства
С природой великою, что...