Грани души

Поизносился я душой, она в лохмотьях,
В лохмотьях мыслей и идей, в снах бытия.
Прохожий в жизни средь людей, в ней только гость я,
Ну а рождение и смерть — её края.

Остановился сам в себе, идти мне некуда,
Идти мне некуда — везде, заботы-горести.
Бывало всяко — холод, зной, грусть, радость ведал я,
Мне не сбежать от них никак, из жизни повести.

А мир сердитый на грехи, проблемой колется,
Проблемой колется и в нём, мне жить нерадостно.
Душа уставшая болит и Богу молится,
И во мне...

В печали стройные тела
К сословью возводил
За полстакана кипятка,Который кипятил.

По мостовой она бежала в ночь
И снег ложился ей на плечи
Куда угодно… дальше… дальше… прочь!..
Лишь только бы не слышать его речи
И только бы не видеть его глаз…
“Прости, родная… вытри слезы…
Пусти по ветру грезы…
Когда-нибудь, быть может… не сейчас…”
Струились слезы по щекам и содрогались плечи…
Отчаяние задуло в храме свечи…

Вдруг кто-то обнял ее сзади… Молвил он:
“Проснись, родная!.. Это был лишь сон…”

Зависимости где межа проходит?
Свобода простирается куда?
До первого граничного столба,
что до бессмыслицы ее низводит?

Граница между рабством и свободой,
идущих бок о бок, как жизнь и смерть,
между «могу» и «не мечтай и сметь» –
там, где себя не назовешь ты гордой.

Подошла осень
Опять лечу в астрале
Мощно, весело!..

В палатке полевого лазарета,
Пропахшей кровью, смертью и мочой,
Не доживут до серого рассвета,
Те, кто вчера отважно принял бой...

Еще мальчишки, зрелые мужчины,
В бинтах кровавых все лежат рядком,
Для них копают свежие могилы,
Два мрачных санитара под хмельком...

Сойти с ума без спирта здесь недолго,
Все время отправлять в последний путь,
От запахов и йода, и карболки,
Чуть отхлебнуть, забыться и уснуть...

Под низким небом тучами укрытым,
Везут телеги раненных...

Война катилась, набирая силу,
И третий месяц лета догорал,
Старуха смерть людей косой косила,
А враг все наступал и наступал…

Остановить врага не удавалось,
Фронт с каждым днем все глубже уходил,
Там где вчера сраженье начиналось,
Через неделю был глубокий тыл…

Шла напролом немецкая машина,
Через деревни, села, города,
Воняла смрадом, запахом бензина,
Деревнями сожженными дотла…

Дремал в кутузке в стельку пьяный Прохор
С братвой вчера гуляли до утра,
Чего-то там повздорили с...

Пришел ноябрь, и первые морозы,
Сковали грязь и лужи тонким льдом,
Припорошили инеем березы,
И бомбою разбитый старый дом...

Разбитых пушек ржавые лафеты,
Сгоревшие останки от машин,
И черные деревьев силуэты,
Да стылый ветер иней ворошит...

Такая невеселая картина,
На много километров впереди,
Вороны даже каркают уныло,
Лишь снег на солнце яростно блестит...

Из двадцати осталось только десять,
Усталых и оборванных солдат,
Остановились у костра погреться,
Да...

Лишь ты да я, да мы с тобой,
Лишь ты — моей души услада.
И до конца свой путь Земной,
С тобою — быть хочу я рядом.

Чтобы с тобою лишь на свете,
Пройдя Земной дороги нить,
Всегда и всё по жизни вместе,
Тебя храня от бед, делить.

Чтобы тебе служить опорой,
А если станет тяжело,
Стараясь сделать жизнь весёлой,
Улыбкой в мир дарить тепло.

Люблю тебя — душою всею,
Люблю — своим всем естеством!
Люблю — и с каждым днём сильнее,
Горю — любви моей огнём!

Лишь ты да я, да мы с...

Запретив души порыв,
Стал я меньше чем быть мог.
Сам себя я сократив,
Свой понизил потолок.

В жизни есть лимит у счастья,
А удача — устаёт.
Утомивших её, часто,
Мир за это больно бьёт.

Когда нет ни в чём удачи,
Ум и сила не спасёт.
Груз проблем на дно утащит,
Под собою погребёт.

И я вспомнил в миг тяжёлый,
Что желал души порыв.
И подняться сумел снова,
Себе рост вновь разрешив.

И в порыве души страстном,
Потолок я смог сломать.
И теперь полёта к счастью,
Он не сможет...