Говорили

Послушай, Бог…
Еще ни разу в жизни с Тобой не говорил я,
Но сегодня мне хочется приветствовать Тебя…
Ты знаешь, с детских лет мне говорили,
Что нет Тебя… И я дурак поверил…
Твоих я никогда не созерцал творений…
И вот сегодня ночью я смотрел
Из кратера, что выбила граната,
На небо звездное, что было надо мной.
Я понял вдруг, любуясь мирозданьем,
Каким жестоким может быть обман.
Не знаю, Боже, дашь ли Ты мне руку,
Но я Тебе скажу, и Ты меня поймешь…
Не странно ль, что средь...

Пока человек молод, он не понимает что такое жизнь,
Он думает, что жизнь это развлечения, гуляния с друзьями,
Замена девушек (или парней) как перчатки.
А что говорят ему родители, в его возрасте он не понимает,
Что они прожили больше чем ты сам и больше видели,
Ты начинаешь это понимать,
Только когда ты сам начинаешь взрослеть,
И понимаешь, что был не прав, когда они тебе говорили,
А если ты во время это не понимаешь, то потом становиться уже поздно.
Когда тебе исполняется 23-25 лет...

Душа соприкоснулась с Душою,
Одна другой о чем то говорит,
Их разговор для сердца, как слезою
Глядишь и нежность, ласку отворит.

Соприкоснулись Души и в тиши,
Все разговоры тихие вели.
Так говорили ласково, любя,
Что стало даже жаль теперь себя.

И на моих устах играет радость,
И сладкий, нежный стал их поцелуй
Я улыбаюсь, охраняя чувств их святость,
Ах, если можешь сердце милое ликуй.

Как? От чего так не могу?
И разговоров тихих не веду,
Быть может мне умолкнуть, не дышать...

Мне тяжек труд начать повествованье,
Поведать миру горестный рассказ,
Где катастрофы страшной описанье,

Что не даёт давно сомкнуть мне глаз,
Вновь не напомнив ужас изверженья,
Чьим очевидцем стал и я в тот час,

Когда погибли в страшные мгновенья
Три города под сенью той горы,
Что в царство мёртвых, где река забвенья,

Чьи силы чудодейственно-быстры,
Всего за день их в гневе превратила…
Никак без содроганья с той поры

О той беде, что римлян посетила,
Я не могу спокойно...

Отпылала молодость кострами
Без акцента на года и дни,
Словно жизнь умелыми руками
Разогнала сладостные сны.

И уже взъерошенная зрелость,
Глядя на себя со стороны,
Доверяет юному апрелю
Чаянья и радости свои.

И на рубеже тысячелетий,
Бога проклиная и любя,
Просит у светила на рассвете
Ясности прозрачной для себя:

И, когда в пути холодный камень
Неживой от боли и обид,
И, когда в упряжке мчатся сани
И попробуй их остановить.
_______

Теплотой сердец земля согрета...

Он сути не знал, разгонял тучи, был прыгучим,
по сторонам света, дёргал за ветки, прял нить,
(коробя магнитное поле под себя), говорил я,
выходил в поле, кричал, широта души, а ему
говорили тише, не дай лишку, будь как все,
вспышек не надо, всё от причала, из детства
родом, кричала мама, в окно: «коля домой, по-
ра обедать» «подожди, ещё немножко, мы пои-
граем с серёжкой».

В деревню к бабуле приехала внучка,
Вся преобразилась, два дня погостив –
Сидит на завалинке, семечки лущит,
Её без гастала, представьте, не пучит,
А если не пучит - уже креатив..

Как в детстве забытом слова изучала –
Помёт – не ругательство, наоборот..
И от изумления аж приторчала,
Когда из бабулиных уст прозвучало
Родное до боли словечко приход.

Религия – опиум… так коммунисты
Вчера говорили, честили Христа,
А нынче гламур вместо Девы Пречистой
Устами попсы, диск...

В не раз уже заштопанном халате
Из яркого цветного волокна
В больничной переполненной палате
Стоит старушка, плачет у окна.

Её уже никто не утешает -
Все знают о причине этих слёз.
Соседок по палате навещают,
А ей, лишь раз, сынок халат привёз.

Про тапочки забыл, сказал смущённо:
- Я завтра привезу... Потерпишь, мать?
- Конечно, потерплю. Я ж на перинке
И в шерстяных носках могу лежать.


Куда мне тут ходить? Простора мало.
Покушать санитарки принесут.
Меня...

Ёлки-палки лес густой,
Люди раньше говорили.
Но беда — его пилой,
Почти весь они спилили.

И лишь рощицы и парки,
Нам остались от лесов.
Людям с пилами не жалко,
Сосен, елей и дубов.

Лес спилив, лишили крова,
Зверя с птицей, сгубив тем.
Не вернуть нам миру снова,
Тех, кто вымерли совсем.

Сталь, асфальт, стекло с бетоном,
Вместо леса вокруг нас.
В мире некогда огромном,
Тесно стало жить сейчас.

Ёлки-палки лес густой,
По привычке говорим.
И от жизни городской,
На природу...

Паломничества не было, одно, непонятно что
свершалось, то там, то тут возникали, огни,
смеркалось, в сознании, и главное, неважно,
закрыты глаза, были или открыты, шаткость
походки говорила, о, ни совсем адекватном со-
стоянии, головокружение выдавало адепта,
чрезмерное погружение не прошло бесследно,
даром, проявлялось лжелогикой, лжеанатоми-
ей и лжегенетикой, что позволяло ему возно-
ситься, и там, (ваня), носился в поднебесной,
(сфере), ходил, искал веру, всё посеял, кума...