Гостях

Комната. Зима. Вечер.
У окна - молодой человек.
Смотрит. Как мягко светит
Фонарь. И как серебрится снег.
Вдохновенно: "Был вечер чудный...".
Посильней подбирает слова.
Восхищаясь обыденным в будни,
Пусть и в самый канун рождества.
Вдруг звонок. Телефон. Отвечает.
То давнишний студенческий друг.
Волшебство за окном исчезает...
В темноте только матовый круг…
"О, привет! Как живешь?" - "Да, не очень.
Позвоночник. Кровать. Скукота..."
(Так небрежно - пустяк, между прочим).
"Вот звоню...

Как-то в жизни повелось…
Лето бабье родилось!
Жаром осень, коль задышит…
Бабье сердце огнём пышет!
Нить свою начнут плести,
Чтоб казачков на ней вести.
Куда казачка, - туда казак…
Чтоб не бегал просто так.
Коль прибег, - чтоб пожалел,
А не болтался в гостях без дел.
В костёр палок столько бросил…
Честь свою б не опорочил.
Чтоб костёр женский пылал…
Оставшуюся жизнь не угасал.
Паучиха сеть и та плетёт…
Паук мимо не пройдёт.
Да и казачки нить крепка…
Не раз попадал казак туда...

Как можно убежать от музыки твоей? Зачем?
Вот кубок мой, он пуст- вина налей, затем,
Настроим душу струнам в унисон- звучи
Звените, же под пальцами лучи, в ночи...
С тобою хоть мугам, шашмак, дестяг,
Когда ты рядом я как дома хоть в гостях.

Октябрь. Туман.
Утро раннее ранено тьмой.
Ты опускаешь глаза,
словно лиловый прилив дождя
притаился за кронами лип,
наблюдая за нервным срывом
осеннего золота
под подошвами ветра.
Утро похоже на ночь,
засидевшуюся в гостях.
Кошачьей поступью
обойдя
весь восток,
где-то
поёт заря
зазря.
Где-то…

Сердце включает
автопилот.
Твои молоко и мёд –
туман и листва,
повисающие
в пространстве,
будто пуговица
на одной нитке.
Октябрь.
Второй месяц осени.
К чёрту численник...

Вбежали мы в весну с разгона,
И не заметили тогда,
Что в этом не было резона,
Что впереди ещё года.

Любовью упивались летом,
Не спали просто по ночам.
Приятно вспоминать мне это.
Когда рассвет мы шли встречать.

Вот осень нас дождём умыла,
И с наступленьем холодов,
Я вспоминаю, как всё было -
Ведь жизненный закон суров.

И вот зима неторопливо,
Давно в гостях, не тает снег,
И ждём мы оба молчаливо,
Когда весной начнём разбег.

15.02.2008

Двенадцать месяцев сопки,
Двенадцать месяцев сохну.

Удачно живу, не сглазить бы.
Сплю в сутки по три часа,
Мотаюсь по Средней Азии,
Но тянет домой, в леса.
Там ночью причудливы шорохи.
Здесь тишь, как елейный чад,
Но вместо интимного шёпота:
"Подъём!" – по утрам кричат.

Двенадцать месяцев сопки,
Двенадцать месяцев сохну.

Живу, не забыв о доме,
Здесь временно, но не в гостях.
Моя солдатская доля
В этих пока степях.
И лучшего не желая,
Другого ничуть не хваля…
Точка моя...

Когда же наступает пост?
Он в понедельник, день непрост.
В те дни Великого поста
должна быть пища холоста.

И длится ровно сорок дней -
забыть о пище по-жирней,
забыть о распрях и страстях,
а помнить что мы здесь в гостях.

Не дать унынию войти
и пост с достоинством нести.
И погрузить свой вздох туда,
где есть хранилище греха.

Всё перебрать и не забыть,
зерно от плевел отделить.
Да, навести в Душе порядок,
путь покаянья будет сладок.

Собрать все силы и пойти
и причаститься...

Где теперь гуляют тараканы,
На кого теперь наводят страх?
Пусто стало у меня под ванной.
О друзьях грустит кухонный шкаф.

И теперь не выпить самогона
С характерным хрустом на зубах.
Скучно, одиноко стало дома.
Может повстречаю их в гостях?

Он рос мальчишкою обычным.
Советский школьник, пионер.
В футбол гонял, учился на отлично
В колхозе 40 лет ТССР,

Что славен солнцем в небе синем,
Простыми, добрыми людьми,
Арбузом красным, спелой дыней,
Ахалтекинскими лошадьми.

А знаменит колхоз был очень.
Туда Хрущёв сам приезжал
И дыню ел и между прочим
Вкус чала очень отмечал.

Года далекие, веселые
Оразу даром не прошли
Бежал смотреть он после школы
Как в кушт* играли яшули

В почете кушт необычайно
Не...

В фарфоре Ра - Высокий звук заката... Синь, ранящее торжество…
Этюд в багровых тонах, словно дерзкий миг, пришедший за попыткой...
Бог дал ему голос, чтобы терять себя...

О, этот невесомый звук -
Последний Псалом уходящего…
Упование…
Упование - строка к строке средь одинокого смысла тебя, причащенного временем.
Как врут слова на пламенной латыни пред этой распаленной красотой!
Как чувственно не сдержан ритм теней!
Сгущенье красок, звуков, уходящих в глубину и замирающих там сонмом...