Гости в ресторане

Толкотня в ресторанах и барах.

Нет нехватки в заморских товарах.

До чего ж благодатные дни.


Нежась в облачке белого пара,

Russia плещется в нефтедоллАрах.

Не утони! :)))

А я женюсь - на ресторанной скрипке.

Коль мне не посылают небеса
ту самую:
и с шепотом,
и с криком,
и с майской сумасшедшинкой
в глазах!…


ЖЕНЮСЬ НА СТРУНАХ…

Чтобы все отстали.
Чтоб уж никто –
не флиртовал со мной.

Чтоб зов дурной
случайных гениталий
не сбил с Землею нас
с оси земной.


Опять столы прогнулись от салями.
Вокруг никто не любит. Просто жрут.
Я не пойму -
где ливень… а где пламя…
За что нас хлещут по щекам
и жгут.


ВЕК БЕЗ ТЕБЯ.
Но ты...

В рейс отправляясь в Афгане с привычкой усердной,
Каждую метку я в память врубал на года.
Сколько же раз Ты спасал меня, Бог Милосердный!
Я же, негодный, Тебя и не ведал тогда.

По возвращеньи, целуясь с гулящею девкой,
Пламя кошмаров топя в ресторанном вине,
Всякую мысль о Тебе отвергал я с издевкой:
Вера – попам и старухам, но только не мне!

Тут – развалилась страна, и, от боли страдая,
Думал уж крест я поставить на горькой судьбе.
Но дорогая жена, Христианка младая,
Всё ж...

В игольное ушко твоих номинаций
влезать не хочу, там конечно же тесно-
сидят на диване две-три топ-модели,
научный работник, почти поэтесса,

служанка-смуглянка, поп-дива, биолог,
уже стриптизёрша. Ой,… список их долог.
Мне неинтересно, смешно, неудобно.
К тому же, снимать очень долго перчатки,
корону, колготки, манишку. А тапки,
что ты предложил мне взамен ботильонов
не выдержат пола безудержных стонов.

Когда то давно – первый курс или третий?
С тобою хотели мертвецки напиться...

Был я давеча в Париже,
Пил коньяк «Наполеон».
Ром пришёлся не по вкусу,
Не понравился мне он.

А потом махнул с Парижу
Самолётом прямо в Рим.
Смаковал весь вечер пиццу,
Запивал «Шато». Экстрим.

После Рима в Амстердаме
Посетил я ресторан.
Заказал кальян и пиво,
Веселился, как баран.

А в Берлине две красотки
Приземлились за столом.
Шнапс, шампанское и водка,
И не помню, что потом.

На Канары было грустно
Мне оттуда улетать...
И на этом я проснулся -
То был сон, едрёна мать...

Как хочется быть женщиной и всё, но вот беда, писал об этом классик,
С утра запрыгнешь в быта колесо и забываешь, что такое праздник!
Где каждый час, то кони в пене мчат, то избы вспыхнут, к помощи взывая,
Спешат года, копытцами стуча, летишь и ты, себя не замечая.
Ещё вчера нужна была ты всем, используя, распяли и забыли,
Опять обман – рекламный чудо-крем и тишина в подаренной мобиле!
Так незаметно дети подросли, живут отдельно, муж нашёл другую,
Что так случилось, некого спросить, с...

1
А ближе к вечеру - по факту
( часов так около семи… )
и гости ( те, кто внемлют такту )
хотели ехать ( «Чтоб к восьми…» ),
но, тут, хозяин, столь польщённый
( Чрез пунш - весельем поглощённый! ),
ворота вздумал запереть…,
а посему: пришлось стерпеть…,
ведь он, в тирадах изливаясь,
всем, громогласно, объявил,
что никого ( Коль так решил! )
не выпустит ( Зло улыбаясь! ),
ну, то есть, оных, со двора
( И то - до самого утра! )…
2
А вскоре музыка, бравурно
( Довольно кстати...

1
Дней несколько прошло, незримо,
ведь не случилось ничего,
что стало бы, народу, чтимо,
да и приметно, оттого…,
а вот Покровское, лишь скукой
( к однообразной прозе, мукой ),
толкало, словно в забытьё,
всех обитателей, житьё…,
где Троекуров, ежедневно,
в раж, на охоту выезжал;
а Машу, тешил свой вокал
( звучащий, в неге, задушевно ),
к её прогулкам, тишь где, мглой,
влекла ко чтению, порой…
2
Но музыкальные уроки
её прельщали, боле, слух,
где сердца собственного, сроки...

Египетская цедра над метелью
Сменилась топким цеженным огнем,
И жалованный снег предстал купелью,
И слух потряс Зевес, рассеяв гром.

В цезийское пространство ход отверст,
Искрится фиолетом чермный перст
Антихриста, но вечно существует
В природе роковая правота,
А днесь ее вместилище пустует,
В каноне солнце Божия перста.

Елику смерть о черном балахоне
Куражится, поклоны бьет, вино
Из сребренных куфелей (на агоне
Убийц холодных, прошлое темно

Каких, летучих ангелов отмщенья...

Пустые холодные улицы.
Усталость изнеженных ног.
Одни в ресторанах беснуются.
Другим вспоминается Бог.

Листва оголтелая кружится.
Отброшен спасительный стыд.
Перо промокну в первой лужице
И стану писать навзрыд.

Расклад весь известен заранее
И будут радовать глаз
Все те же дорожки и здания,
Но только уже без нас.

Кому-то на небо лесенка,
Кому-то же просто – земля.
На свете ведь жить так весело.
Да просто все как-то зря.

13-14.10.2012