Господин

возможно ты останешься один,
без времени,без имени,пространства,
чем удивишь нас добрый господин,
примеривший все царские убранства.

зачем тебе прощение души,
познание великого страданья,
остановись дружище, не спеши,
грядёт очередное увяданье.

Все дни и ночи жизни моей тленной
О, разум мой, ты бодрствуешь в пути
Светильник мудрости от мира сокровенный-
Источник истины ты силишься найти

Добро от зла делить - нелегкое искусство
И пусть на поле брани ты един
но побеждаешь войско безрассудства
и чувствам многим властный господин

Союзник в брани наш - залог духовный
с небес ниспослан праведный судья,
сокрыт от глаз, известен безусловно
и ум и честь в совете у тебя

Одну ты мысль казнишь-другую оправдаешь,
закон в тебе...

Простынки девственно белели.
К утру. В нетронутой постели.
Постыла мёртвая обитель,
и где залётный утешитель?
Не гражданин, не господин -
что ни мужик, то "сукин сын"!
В страстях, пьянительных по-русски,-
горючей водки без закуски.
Очнуться душеньке в канаве.
Щенок приблудный ноет: "Ave…"
Себя казнит в истоке дня
тьма - ть - мать - ма - тьма…

Лежу с глаукомой в больнице глазной.
Надежды, что вылечат глаз, никакой.
И как завершение акта,
Сразятся врачи с катарактой.

А может, меня от соблазнов хранит
Запущенный мною иридоциклит,
И глаз мой, незрячий покуда,
Не больше чем средство от блуда?

Особый в мужчинах живёт интерес,
Его беззастенчиво пользует бес,
Дровишек, как в топку, подкинет –
То мини вокруг, то бикини.

Кадилом дьячок освятил Мерседес,
А в кабриолете - милашка топ-лесс.
Кто рядом пыхтит на Камазе,
Косеет...

Горит заря рубиновым огнем
Жемчужных лилий наполняя свет,
С начала жизни в царствии лесном
Таят дубровы тишины секрет.

Мигнёт мне небо утренней звездой,
Над лесом дымкой женская рука.
Журчит река и резвою волной
Бежит меж рощ в другие берега.

Над лугом вновь синеет летний день,
С деревьев льется птичья воркотня.
Рассыпан клевер, нежится сирень,
И в гнездах крепких смелая возня.

На выси темный движется наплыв,
Свечу-луну зажег тьмы господин.
На небо скатерть-сутемень накрыв...

В эоловой арфе
Запутался в трансе
От звуков шальных
Напевов хмельных
Бог ветра Эола,
Достойный престола,
Сошедший с вершин
Ветров Господин.
В порывах экстаза
Не зная отказа,
Рыдал от тоски,
Топил корабли,
Качал колыбели,
Играл на свирели,
Играл и играл,
Звезду целовал.
Решал судьбы мира,
Он даже Шекспира
Исполнил легко,
Создав полотно
В театре домашнем –
Эоловой башне.

Ты утонешь в долгах безвозвратно,
Ты надолго погрязнешь в грехах,
Ты в трясине мирского разврата
Станешь куклой в корыстных руках.
Ты не сможешь найти в себе силу,
Ты не сможешь поверить уму,
Сам в себе безнадежно бессилен
Попадешь в долговую тюрьму…
Все ошибки вберешь, все пристрастья,
Будешь долго себя корчевать,
Но опоры в себе, как в ненастье,
Не найдешь. Слишком скользкая грязь.
Ты устанешь, борясь за невинность,
От бессилья махнешь ты рукой,
Вместе с тем на саму...

…Как сердце жмёт, когда над осенью,
Хоть никогда не быть мне с ней.
Уносит лодкой восьмивёсельной
В затылок ниточку гусей!..

Т О С К А

Загляжусь ли на поезд с осенних откосов,
Забреду ли в осеннюю деревушку –
Будто душу высасывают насосом,
Будто тянет вытяжка или вьюшка,
Будто что-то случилось или случится –
Ниже горла высасывает ключицы.
Или ноет какая вина запущенная?
Или женщину мучил и вот наказание?
Сложишь песню – отпустит, а дальше – пуще.
Показали дорогу, да путь...

Тропинка петляет средь горных вершин,
По ней, чуть согнувшись, идет Насреддин.
В халате дырявом и с тощей сумой
Идет, возвращаясь с базара домой.

Вдруг прямо пред ним появляется Джин:
- Здоровья и счастья тебе, Насреддин!
Давай, поболтаем? Как, братец, живешь?
Давно не видались, легко ли поешь?

Едва шевеля от жары языком,
Сказал Насреддин: "Ты смеешься, Ханом!
Не видишь, я беден, как медный пятак.
И продан Батыру мой бедный ишак".

В ответ ухмыльнулся догадливый Джин:
- Все...

Затихнет лишь твой шумный сад,
Появится маркиз де Сад
Иль кто иной умом не дюж,
И ты поймёшь, что это муж.

К быку войдёт на скотный двор
Хосе, герой, твой матадор.
Ты ж, дёрнувшись разок-другой,
Затихнешь под его рукой.

В беспамятстве тебе лежать,
Ведь от любви не убежать
И думать на её слова:
Ах, почему я не вдова.

А я, гуляя в том саду,
Подслушал эту ерунду
Про то, как бывший сердцеед
Стал натуральный людоед.

Усни, мой ангел, день погас
И ты усни… В последний раз...