Городской пейзаж

6 (Прохлада)
Утренняя летняя прохлада, врывающаяся в приоткрытую дверь, обволакивает повисшую в уголках губ тишину.
Змейкой взгляда скольжу по стеклянной плоскости окна –
в размеренном ритме пустого сердца одиноко плещутся ветви старой груши, путаясь грузными басистыми ветвями в прозрачной вязи расплывчатого ветерка. Струны мысли, разжатые смертельной усталостью, плавно дрожат в свободном течении приглушенного монолога. По-одиночке люди слабы, но, только в одиночестве человек и может черпать...

Полустанок пуст, как голова с похмелья,
Ржавой от солнца щетиной трава топорщится,
Смотреть на сходящиеся вдали рельсы
Сложно, как выпить стакан и не поморщиться.

Да только не оторвать взгляда от этой точки,
Где земля становится небом, а небо – былью,
Кондуктор в отпуске, билет просрочен,
А пешком – страшно – вдруг задохнешься пылью.

Вот скорый зеленым драконом рычит, изрыгает пламя,
Когтями рвет в клочья пространство, хрипит мехами,
Всевидящим, яростным оком пронзает насквозь...

Зачатый в утробе неведения, выношенный на руках самообмана,
в заблуждении, черпающий оправдание собственной жизни,
и согревающий эфемерную мысль мнимого превосходства,
лилия грудничковой мудрости, уже полная самолюбования,
стыдливо пробивающаяся сквозь мутную воду царственной лжи,
твоя истина, хранящая девственность от посторонних глаз это –

философ, боготворящий стены родного храма,
поэт, снимающий шляпу перед выпивкой, женщинами,
втягивающий в прокуренные лёгкие
бездомный...

Я имел в виду.
Как много надо любви
Городским цветам!

Столько выпало звезд из горсти!…
вон цветок… вон карета… вон череп…

Здесь умом — ничего не постичь.
Только сердцу позволят
вечерить…


Я вечерю. Я снова не сплю,
в печь-голландку подбросив
дровишек…

Я вас снова безумно люблю…
И безмерно — всех вас ненавижу…


С края полной луны
черный лист
на октябрьский валится дворик…

Встретишь горе: усердно молись.
Счастье встретишь — молись жестче вдвое…


Городское уходит окно
в смесь озона, криптона и серы…

Ты в окне...

Голосистый поёт петушок.
Хорошо он поёт, хорошо!
С грустью я в городском одурении
Слышу голос далёкой деревни.
15 августа 2012 г.

Сняв оковы скоростного плена,
город выплюнул поток из смога.
Прорицает навигатор-"Лена".
С нарастающей бежит дорога.

Разномастные всё иномарки
обижают гордость автопрома.
День - как надо, он такой нежаркий!
Не без жалости бодун вне дома!

Километры... Перекрестки... Съезды...
Вам направо, ну а нам налево!
Остановимся, довольно ездить!
И колбаску на кусочек хлеба!

Разбирайте чьи: корзины, вёдра!
Да вдохните тишину поглубже!
Местный юноша, как Дядя Фёдор,
кирзачами проминает...

Время, полуспящая душа,
Заключило в рамки все живое.
Человека, Духа малыша,
Увлекло азартною игрою,

В повтореньи обретя покой
И шагами жизней путь свой меря.
Но порой - объявится Живой
И на волю приоткроет двери:

Море выпьет, горы перейдет –
Сказочным сочтут его, в забвеньи;
Сделает один бросок вперед –
Тысячи попятятся в сомненьи,

Ритмы отбивая пустотой…
Лишь мелькают страны, даты, лица,
И томятся в клетке золотой
Мысли, окольцованные птицы

Я бегу в толпе среди людей...

В не раз уже заштопанном халате
Из яркого цветного волокна
В больничной переполненной палате
Стоит старушка, плачет у окна.

Её уже никто не утешает -
Все знают о причине этих слёз.
Соседок по палате навещают,
А ей, лишь раз, сынок халат привёз.

Про тапочки забыл, сказал смущённо:
- Я завтра привезу... Потерпишь, мать?
- Конечно, потерплю. Я ж на перинке
И в шерстяных носках могу лежать.


Куда мне тут ходить? Простора мало.
Покушать санитарки принесут.
Меня...

Он был добрый охотник: сливаясь с конем
Мог неделю идти по следам.
И готов был сражаться и ночью и днем
Ради чести, и славы, и дам.

Он сгорал, все вокруг опаляя огнем,
Словно солнце в полуденный зной.
И сто тысяч баллад сочинили о нем,
А о братце его ни одной.

Пусть он шкуру с народа содрал не одну,
Пусть кругом разоренье и боль,
Пусть ушел на войну, обезглавив страну,
Но прославлен, как добрый король.

А братишка его, принц по имени Джон,
Остальным королям не в пример,
Чтил...