Горение

Порожденные,
Временем и сомнением
"Тени" питаются людским горением
Пламя сердец - Тормозят

Время идет,
Люди
При самом рождении
Застывают в своем времени
Живут,
как будто спят

Неприметно,
Жизни жгут в тени сомнениях
не живут! -
Коптят


Очень просто - быстро
Пробудится, можно во времени
Прикоснувшись
У ядру, к души - семени
Сжечь Тени яд

Нужно Небом дышать
Светом откровения
Не смотреть по сторонам
Не смотреть назад

И сойдет
Тяжесть с плеч, с оперения...

Пока еще земная длится мука,
В седой воде горит реальный свод,
У жизни есть надмирная порука,
Которую ничто не разорвет.

И к вьющемуся золоту простора
Сквозь требник черноблочной пустоты
Сгоняет неизбежность приговора
Последние тяжелые мечты.

Накат небес, загробный жест Цирцеи
И черный снег, поставленный сгорать
Меж бездн столпом, -- чем ближе, тем страшнее
Держаться за пяту и умирать.


ΙΙ

Днесь трагик перед взором Мельпомены
Робеет, и клянут материки
Не видевшие...

Пришло на мою память,
Как Богом своим послан,
В Египте перед жрецами
Бросал Моисей посох,

Кольцом извивал в гада,
Хоть фокусником не был,
Грозил фараон рядом,
Но слышал пророк небо.

Кривились жрецы гордо:
"И мы, мол, так умеем!"
И вот из тростин мёртвых
К пророку ползут змеи...

* * *

...Начиркавшись коробками,
Слегка опалив пальцы,
К таблетке несёшь пламя,
На ней - глюконат-кальций.

Сверкая глазком красным,
Задвигалась твердь, темнея,
И вот из...

Никто не свят, помимо Бога. Будь борцом,
Дрянная плоть, всегда влекущаяся к аду!
Среди услад мирских обресть ты мнишь награду,
Презрев то Царство, что обещано Отцом.

Какие доводы твои? Каков резон
Сей прах земной считать венцом творенья?
Лет семьдесят – и обратятся в сон
Твоей души прекрасные горенья.

Всё то, чем жил ты и о чём мечтал,
Приобретёт негодный твой наследник.
Рождённый в мир для власти и для денег
Звезду с небес ни разу не достал.

Каков итог? Гроб. Яма. Червяки...

Хвалу Создателю воспой, божественная лира!
Чтоб не забыли средь забот, сражений и трудов,
Какой ценой обретено спасение для мира.
Хотя и кратко слово БОГ, но больше прочих слов.

От сотворения Земли немало прогневляли
Владыку вечного Небес Адамовы сыны.
Среди потопа грозных волн смерть горькую прияли,
Но не избавились и впредь от яда той вины.

Сам человек себя спасти не в силах от паденья,
Поскольку слаб он донельзя и тянется ко злу.
Настала надобность Творцу ко тварям нисхожденье...

Всяк автор пишет книгу лишь одну.
Свою. Всем творчеством и всем гореньем.
Её не сжечь и не пустить ко дну,
Не запретить бездушным повеленьем.

Господь диктует строки нам с Небес,
И ни один противник наш лукавый,
Будь он хитёр как тать и зол как бес,
Не выдержит борьбы с Небесной славой.

Я взялся за перо в кровавый век,
Не ведающий жалости и чести,
Когда рядится в зверя человек
И дым пожаров душит блеск созвездий.

И пусть мой труд зверью не по нутру
И вместо славы я обрёл лишь...

Под гипнозом мурлычащей лени
Я бреду переулком осенним,
Где шуршаньем баюкают листья
В ритме с шагом. Их золото чистым
Отражается солнца гореньем.

О вчерашнем оранжевом лете
Мне напомнит заботливо ветер,
Осушая янтарные капли
С черенков, что болезно ослабли
В межсезонном природном букете.

Пламенея, прощаются клёны
У бордюров, вчера раскалённых,
Напоённые сизой прохладой,
Под дождливый мотив листопада
И устойчивый натиск циклонов.

Обрывая последнее, гаснут
Блики летних...

От осколков и пуль, можно спрятать машины?
Дома? Тела? А души? Горения пыл, пыль, раз-
деления власть, кто там сверху, где сласть? со-
держать территории площадь, кто сможет?
Или души убитых столпились и ждут. «Кто от-
ветит за смерть наших тел? Уд, кто обрежет
все снасти? чья вина?» И напасти окупят паде-
нье рубля или гривны? Где твоя или наша за-
бава, (наивны не будьте), отрезвит? отрезать
от тела кусок, навсегда, на минуту на день?
Кто предаст больше нас? (Светотень). Только...

На том негромком юбилее
Я тоже был - и не жалею.
Там вдруг Бортнянский зазвучал.
И бледный мальчик в детском хоре
Свой голосок, как на просторе,
Гулять под своды отпускал.
Притихло всё, сверкали блицы,
Блуждали камеры по лицам,
Снимая разный антураж.
Чиновник главный в тесном зале
Застыл, как при «Интернационале»,
Хотя звучало «Отче наш».
Что думал он – дитя идеи,
Когда вчерашние злодеи
Или сподвижники его,
Расправив красный бант, с наганом,
Ругаясь грозно и погано,
Вершили...

Песни забытой, я стану мотивом,
Время слова сотрёт, звук растворит.
Кто-то мелодией, словом красивым,
Песню простую, мою заслонит.

В прошлом забытый, не нужный в сегодняшнем,
В будущем — буду я всем не знаком.
Так предназначено, было мне быть никем,
Быть мне посредственным — всюду во всём.

Нет сожаления — грустно немножечко,
Что жизнь прошла, а зачем?! — Не пойму.
Вроде бы всё ней есть, то что мне хочется,
И не завидую в ней никому.

Всё есть, а в сердце тревоги томление,
Тесно...