Горелый

.... таинствен путь ....
… да и к тому ж, пока что,
Гены-цепи динозавров, частью в рясах, тут
И всё пытаются меня доисчерпать,
Но всё никак…, но мрут....

Впрочем…, ины из них,
(кто змия «баловал»- Ха жёг огнём),-
И, в рай летят!
И получают, то чего хотели тут, торжествено-,
Но, - там, вВерху дано принять…

К счастью не без того…, но больше в Эпосе…
Не о досто(а)инствах, но о подменах…
Реально-голо, и, о скрытых лжами, Ведах…,–
Потом, в догматы принятых, сюжетах

Но, неки, над...

Ничего нет, одна вера? (слаба она, ох слаба), ба-
ба, кровоточит, менструирует, очи точит (уви-
деть хочет, но не может, потому что верит, …
- Вера, обед готов, ужин? Мысли утюжим, из пу-
стого в порожнее, а мы с рожами или без, отсут-
ствие наблюдателя объясняло случившееся, ник-
то не заметил, упившихся, (не упивайтесь не на-
до), кисть винограда, горела янтарём, забыли, не
заметили (её днём, вчера), в листве, опала, обна-
жив истину. А как я устала, объяснять вам,- вор-
чала баба...

Сквозь пелену земных столетий
Событий давних череда:
Младенца лик зарей сияет -
Неся в дар тайну рождества.

Предание гласит, что рождество
Спасителя в яслях произошло
И пастухам об этом ангелы пропели,
Направив первыми к священной колыбели.

Чуть позже вифлеемская звезда
Волхвов с дарами привела:
Ребенка лик сиял, звезда горела...
2.000 лет надеждой души грела...

Сквозь зыбкие века перенесла молва
К нам в наше время - символ рождества:
Пусть чудо встретится - с ним сердце...

И снова ночь... и самому смешно.. обычное начало..
Но тьма владеет мощным волшебством...
И тишина скрывает тайн не мало...........
Она в другое измеренье ночью переносит дом....

Тоска и грусть бессменные подруги ночи...
Бросаются как звери внутрь души моей...
Печаль смиренно зажигает свечи...
Но скалит зубы и она... средь призрачных теней....

Часы как метроном отсчитывают жизнь....
Им вторят капли из под крана...
Случайная слеза из глаз сорвалась вниз..
И ухнула как в пропасть...

Россия докатилась до такого воровства,
Что за всю её историю, не слыхала и братва...
Ну, воровали понемногу,
Чтоб идти со всеми в ногу...
Да детишек прокормить,
Чтоб смогли учиться, жить...
Сейчас воруют у детей
И своих простых людей...
Чтобы в золоте ходить
Себя в зеркале любить...
И столько уж наворовали
По всем каналам в стране вещали...
С обыском к таким «трудягам» органы пошли
В квартиры просто не вошли...
Всё завалено деньгами
Драгоценными камнями...
До сих пор их там...

Сгустилась тишина,
Как сумрак русской ночи!
Вошла Она – мой Дант,
В одежды нежности одетый.
Расцвел бутон Огня на сцене.
Скрестилися Лучи (чёт и не чёт), как шпаги,
Пролив торжественный аккорд Любви Небесной.
Вот Голос зазвучал Её,
Сиянья полон Он.
И золотилось Слово,
Что новый Дант Сказал,
И был Он в Женском платье,
Черном, как ночь, златыми звездами расшитым.
Так Рок Судьбы распорядился,
Так Орион решил и Сириус возжелал.
Свершилось то, чего желала древняя Нефрит,
Преемница...

В одном краю далёком, стоял красивый дом...
Всегда был в этом доме свет и радость...
Вокруг цвели цветы, светило солнце в небе голубом...
Внутри на всём лежала святость....

Весь день был слышен в доме детский смех...
И ангелы с небес взирали с умиленьем...
Живущим в нём всегда сопутсвовал успех...
А сердце наполнялось вдохновеньем...

Однажды с севера подул холодный страшный ветер...
Спустилась тьма... накрыв тот самый дом
И вот уже не слышно в доме громких песен...
Лишь гробовая...

«Я не сдамся без боя, ой я». А он ел себя пое-
дом, не ешь себя, не ешь… Пётр, себе места, не
находил, удила закусил, а Вадим кричал: «Тили,
тили тесто, жених и невеста». И к чему он это
пел тебе, к чему? Не мог я понять, ох не мог, по-
чему, творог на обед, селёдка на ужин, время
утюжим, просрали, у той крали. Кого украли?
(Во дворе всю ночь лаяла собака, по кличке Ту-
ман (вот такой изъян). «Ваш Туман, разбудил
дитя». Хозяйка собаки: «Какой туман, не было
тумана». «Ах ты...

Сорок восьмая ко мне пришла осень,
Буйными красками радует лес.
И кажется важным - кто там меня спросит,
Господь ли приветит, иль выберет бес.
Я муторно жил и гордится не вправе,
Не рыба не мясо - я тлел, не горел.
Я молча смотрел, когда властные твари,
Терзая страну - наш решали удел.
Мне бы в голос кричать,
Мне бы демонов метить,
Кто такие они, должен каждый был знать.
Перед нашим судом ведь они не ответят,
Перед богом и совестью – мне отвечать

Не Вы ли мне руки во сне целовали?
Не с Вами ли в страстном горела огне?
Ах, если б не сон этот дивный, едва ли
Желанные чувства являлись ко мне.

Свечою не гаснущей вечер сгорает,
Не зримо неслышно вновь входите Вы.
И вот уж в сиреневом мраке летают
Такие волшебные сладкие сны.