Горе луковое

Закрыта дверь ко всем стихиям,
я оказалась в пустоте.
От боли напишу стихи я,
Оставив чувства на листке.

Спастись от горя неизвестностью,
Закрыться в собственной душе,
Чтобы остались только в памяти
С тобою танцы на песке.

Струною тонко время тянется,
Неверный шаг и нет мечты.
Местами ноты поменяются,
В игре другие игроки.

А я вслепую открывалась,
Все фишки выдала свои.
Надеялась, тряслась, старалась…
Не оценил, не понял ты.

Что ж подрасти ещё немного
Мир не спешит, он...

Я знаю, вещи нас переживают,
Творенья рук людских,
И память в клетках сохраняют
О мёртвых, как живых

И старый шкаф и будка у дороги –
Нас окружает то, что окружало вас,
Не памятник холодный на могиле,
А ваши вещи дороги для нас

Забылись голоса и облики в тумане,
Струиться время – память тормозит,
Вдруг лёгкий стук часов иль пуговка в кармане
Забвенья тьму как вспышкой озарит

Ладонью проведу по теплой ткани,
Знакомый запах вновь вдохну
И снова с нежность подумаю о Маме
О...

Опять горю в своём безумстве,
а что здоровье? Ерунда!
Мне легче плыть по волнам чувств,
под парусами, под ура,
ура, вперёд и с песней новой
навстречу буре я несусь,
долой закостенелость слова,
долой тоску и девку - грусть,
да, здравствует моя удача,
да, здравствует моя любовь,
я песнь пою, от счастья плачу,
и плыть по радости готов!

Два горя. Две больших беды
Когда-то, счастьем лживо называясь,
Как нищие, прося живой воды,
В два сердца тихо постучались.

И две души им отворили дверь.
Гостей надеждой крепкой угощали.
А вот теперь… А что, скажи, теперь?
Две песни звонких замолчали.

Два моря. Две больших реки,
Как ручейки во льду навек застыли.
Как будто две уставшие руки
От зла и боли горько опустились.

Живут два солнца, две больших звезды.
Всё так же светлые и яркие лукаво.
О, Господи! Живой им дай воды...

На горизонте будто горы снеговые
Теснятся кучевые облака.
Над ними, как озера голубые,
Высокие сияют небеса.
И взгляд не оторвать от той картины:
Какой простор, величье, красота.
И будто птица над землей,расправив крылья
Стремится ввысь моя душа.

Я старше вас на много лет,
На бездну радости и горя -
Я знаю: остров мы и море,
Пусть скажете, что это бред.

Но в чем-то море - это я,
А вы - лишь островочек малый,
Из тех, что малый да удалый
И могут за себя стоять.

Но в чем-то море - это Вы
И я всего лишь островочек.
Вас видно днем и видно ночью,
Меня же не видать, увы.

Но не страшась людской молвы,
Я, как взбесившийся проказник,
Готовый к празднику и казни,
Хочу признаться вам в любви.

С тобой расстались навсегда
Остановить я это должен
Тебе хочу взглянуть в глаза
Страданий век уже закончен.

Там пустота, там нету искры,
Пожару больше не гореть,
Осталось пепел нам развеять
И ни о чем не сожалеть.

Владимир Тихонов

Жемчуг,

впитавший

ветер и брызги,

отблеском лунным

горит в ожерелье.

Прозвучал телефонный звонок в тишине...

Оборвалися думы о прошлой войне...

Щебетала подружка о том и о сем...

О заботах поведала... Все о своем...

Принесла мне приветы от добрых друзей,

поделилась секретом бессонных ночей...

Ее голос певучий у уха журчал...

Говорил, не смолкая, затем поздравлял

с Славным Днем... Не забыть нам его никогда!

Там, на месте боев, колосятся поля...

Где лилась в битвах кровь - расцветает любовь.

Маки алым горят... На груди у ребят...

Свеча горит, в поддон, стекая, пышет турбулентною игрой,
Душа пылает, в небесах, витая, осязает радужный покой.
Свеча дымит, смысл, не понимая, и «на нет» идёт долой,
Душа сияет, всё, преодолевая, её приглашает домой.

Свеча заходит, вмиг, сгорая, решает возгореться, коль
Душа трепещет, рок, созерцая, велит ту исполнить роль.
Свеча исходит, суд, исполняя, и явит тлеющую золь,
Душа сверкает, власть, проявляя, жар нагоняет вновь.

Свеча слезит, остов, наполняя, намеривает стать собой...