Горчичное зерно

Сирень всю оборвали под окном,
Охапку веток принесла соседка
(Она была когда-то яйцеклетка,
А та сирень - едва ль была зерном.

Она из материнского ствола
Росла - рукой, ногой, - о боже правый!),
Мне кажется жестокою расправой
То, что она флористикой сочла.

Так в 45-ом символом весны
Была сирень. И брали ветераны
Сирень из рук не получивших раны
Детей обратной стороны войны.

...Молчит букет, не высказав обид
(Терпение такое в жизни редко!),
О как в воде благоухает ветка...

Он лапу протянул. К тебе? Сумел. Из номе-
ра его предел. Или из образа по счёту, (ни-
кто или почти ничей), и толпы слуг, и пала-
чей, прошли все мимо, (одиноко), а как ка-
залось, мир жестокий. Ан нет. Он безразл-
ичен(?) На обед, потягивает граппу, и тис-
нет, за салатом лапу, сервизов перебил,
старался, а кто-то всё же упирался, он ось-
миног и краб, и он, медуза, и сын, отец (и
лаперуза), он копия себя, опять, он симу-
лякр, кого объять? или растопчет, размет-
ает, или ползёт...

Выйду, горемычный,
в сетевое поле —
будет ночь черна.
То ли гаркнуть зычно
вместо брани, то ли
накидать зерна

в серваке российском,
чтоб заколосилась
знаковая рожь,
жнец в поту искристом,
срезать колос силясь,
затупил бы нож,

а когда процессор
бабьелетний лучик
перестал бы греть,
чтобы развевалась
на стеблях могучих
паутинкой сеть.

Сосчитаю зёрна я
хватит ли до гроба
или до зари —
эх, сума ты вольная,
пиксельная торба —
только тридцать три.

Зацвела станица и запела!
Весенней красотой зазеленела…
Соловей в садах уж запевает!
Иволга ему там подпевает.
Казаки родные, поля не покидают!
Хлеба золотые в округе засевают…
Весенняя пора не будет ждать!!!
Зёрна вовремя стоит засевать.
Лето здесь не загарами,
Дни, под яркими лучами…
Солнце будет здесь палить!
Землицу матушку сушить.
Зерновые, до жары коль укрепятся!
Урожая сможем, знать дождаться…
Будет Русь Мать! Со своим зерном!!!
Оно достаётся, потом и трудом.
Знать...

Улетает душа из тела…
Этот крик журавлей на взлете!
Покидает Россию лето,
И ни кто его не воротит.

Словно бусы рвутся некстати,
От досады слезится небо.
И опять на листве как накипь -
Ржавчина - просто нелепо.

Сиротеет без хлеба поле,
Угасают на клумбах вспышки.
И потели зерна в помоле
Прячут в норы серые мышки

Листопад на мокрые крыши
Налетает тоской осенней.
Лето! Может еще услышишь,
Обернувшись теплом последним?

Стремительный разбег, «пленительных» несчастий
Родит глубокий ум, не скорые слова
Душевные глаза усталого поэта
Срезаются стрелой великой суеты
Великого сомненья...
"Приветливый" оскал глубокого презренья
Он вырвет из души, изрядный клок любви
Перевернув глаза, себя мы собираем...
Прости нас Милосердный, и лучший из земных
Хорошее "вино" бушующего ветра
И в океан небес, меня опять несет
И поднимает в суть...
И мудрость глубины, и свет снутри идущий
Рождается в краю задумчивых людей...

То, что видим, что чувствуем, знаем,
Что как опыт в тебе и во мне,
О чём в общем порой рассуждаем
Мы реальным зовём Бытие.

Бытие в окружающем мире,
В буйстве красок, сказаний, легенд,
В птицах, солнце, зерне и кефире,
Даже там, где нам кажется, нет.

Нечто чудно, мало, нестатично,
Ему в Сущем отведен свой срок,
Неотъемлемо и методично,
Постоянство приходит как рок.

Все конкретные формы исходят,
Исчезают с небес облака,
И Ничто пеленою нисходит,
Затеняя сознанье слегка.

Мы...

Есть люди, что при жизни уже мертвы.
Их помыслы, поступки- все мертво,
Деяния их – весь ужас на планете,
А в душах их и пусто и темно….

Они живут под маской благодетели,
Нервно пытаясь маску удержать,
Чтоб ни дай Бог, правдивый ветер,
Не дал во всем уродстве им предстать!

И все, что сеют мертвые с рождения,
Вселенной причиняет столько ран….
Так пусть исполнится, что сказано в Писании:
И мертвых предоставим мертвецам.

Ведь есть –другие, они соль планеты-
Энергию вулкана Бог им...

Бывалчик в 1970-тые года!
Процветали донские хутора…
В какой хутор не заедешь,
Все работали как веер.
Пахали, сеяли, убирали!
Мал и стар там работали…
В гос закрома зерно ссыпали,
Молоко парное не попивали.
Малым поросятам его выливали…
Они с молока быстрей вырастали!
Чтоб было мясо для страны…
Мясо не завозили из Европы.
Поголовья было столь тогда,
Что нечем кормить было иногда…
Сейчас поедешь по хуторам,
Боже мой… какой развал!
Кое-где, куреня ещё стоят,
Пустотой на приезжих...

Неумолимо время, не сдержать
бег монотонный безнадежен .
В осенней зыбке срок мой убирать
поспевшее зерно и что же?

И что ж поделать , подведу итог
того, что только промелькнуло
ряд цифр, судьбой теснённый срок -
нацеленное в сердце дуло.

Напрасно на ученых уповать
вернуть катящиеся сутки.
В обложке синей толстую тетрадь
листая, улыбнут рисунки.

В истертых строчках тщетно, не найти
волшебных слов , молитвы к воле,
вернувшись в прошлое порвать, уйти
из образа знакомой роли...